Александра. Большая игра. (книга вторая) - Олег Ростов

— Понял, Матушка. — Тут же оглянулся на своих подчиненных. — Рихард, Михайло, сопроводить падре до церкви. Забрать всё, что он украл у этой доброй женщины. — Всё верно. Если я сказала, что это добрая женщина, значит она добрая. Другого мнения не должно быть в принципе. Из строя кирасир выехали двое здоровых всадников. Один немец, второй литвин. Немец Рихард подъехал к священнику.

— Ging. Schneller. — В его руке была плеть. Он указал ей на церковь. Я отпустила падре. Он пошёл в церковь, а двое кирасир поехали за ним.

— Ваше Величество. — Проговорила Магда. — Пусть он отдаст и мой медальон. Серебряный. Это всё, что осталось у меня от семьи. Я его хочу отдать Гретте.

— Отдаст. Не беспокойся. — Божен с ещё одним кирасиром пригнали двух местных крестьян с двумя вёдрами тёплой воды. Я потрогала воду. Градусов 25–27. Нормально, в самый раз. Сначала аккуратно протёрла марлей, смоченной в воде руку Магды, смывая грязь. Потом Фрося стала смачивать гипсовые бинты водой. Передавать мне, а я уже накладывала их на руку Магды.

— Что это, Ваше Величество?

— Это, Магда, специальные гипсовые повязки, бинты. Сейчас я их наложу тебе. Они начнут сохнуть и станут очень твёрдыми, зафиксировав тебе повреждённую руку. Надо только подождать… Что ты так на меня смотришь?.. Да, это я придумала такое. Поверь, многим помогло при переломах костей. И да, я тоже лекарь, врач, как я называю лекарей. И мне не хватает таких, как ты. И я тоже давала клятву Гиппократа. Сейчас сиди, руку не шевели. Пусть гипс застынет. Потом я сделаю повязку. — Я посмотрела на Фросю. — Одежду привезла?

— Привезла, Матушка.

— Хорошо. Магду и её внучку надо будет переодеть, согласно их статусу.

— Матушка, — услышала я Ксению, — а кто эта старая женщина?

— Эта женщина, Ксюша, дворянка, высокородная. Но так получилось у неё в жизни, что ей пришлось бежать из родового замка, спасая внучку. И жить потом, как нищенка в землянке. Я так же бежала, в своё время, спасая свою жизнь и жизнь своей сестры. И даже жила не в землянках, а просто спала в лесу, на земле, возле костра.

— Прости, Матушка.

— Не извиняйся. Просто делай то, что я от тебя требую. Поняла меня, Княжна?

— Поняла, Матушка. — Ксюша опустила голову. Я вновь повернулась к своему главному охранителю.

— Полковник, ещё сотню сюда. Пусть оцепят всю эту поганую деревню по периметру. Приказ ясен?

— Да, Матушка-Государыня. — Кивнул мне Алексей Кобыла. Тут же послал гонца. Вскоре сотня кирасир стала окружать деревню. Толпа крестьян стала быстро рассасываться, особенно после того, как мои кирасиры обнажили свои фальшионы. Вскоре вернулись двое кирасир — Рихард и Михайло со священником. В руках он нёс толстую книгу и какие-то свитки. Я смотрела ему в глаза.

— Ты всё принёс?

— Всё принёс, Ваше Величество.

Палатины уже раскидали хворост, собрали все свитки и пару книг. Всё погрузили в фургон. Некоторые свитки были на арабском. Айно забрал всё, что принёс священник. Я, глядя падре в глаза, требовательно протянул руку к нему:

— Медальон. Живо! — Последнее слово произнесла резко. Он вздрогнул, но полез под свою рясу и снял с шеи медальон. Я ощутила его тяжесть. Серебряный, солидный такой. Медальон на цепи, в виде ромба с рубином по середине. Н медальоне, вокруг камня имелись руны. Повернулась к Магде. Протянула ей. — Возьми. Это твоё. — Она взяла его правой рукой. Смотрела на медальон. Потом протянул его девочке. Сказала ей по-немецки:

— Возьми, надень и носи его всегда. Не снимай. — Девочка несмело взяла его, посмотрела на бабушку. Та кинула ей. Она надела медальон на шею. Я вновь посмотрела на священника.

— А теперь попробуйте жить без той, которая была вам щитом перед болезнями и увечиями. Хотя я думаю, вы тут все вымрете, когда придёт большой мор. Ибо защитить вас и спасти будет некому.

— На всё воля божия. Ибо каждому воздаётся за дела его. Если он решит наказать нас, так тому и быть. Мы не можем воспротивится воле его. — Ответил мне священник.

— Значит воля божия? — Я зловеще усмехнулась, глядя на него. Он вновь вздрогнул, глядя мне в глаза. Но кивнул. — Хорошо. Значит воздастся по делам его? Тоже хорошо. Ибо Господь никогда не ошибается. Богдан, лавку или скамью притащите сюда. — Велела я палатинам, продолжая смотреть на падре. — А какие ты дела сегодня совершил, падре? Грешные или богоугодные? Как думаешь? — Он молчал. — Почему молчишь? Скажи, предать казни двух невинных людей, одна из которых ещё ребёнок, это богоугодное дело? Или ты как аббат Арно Амальрик, который руководил штурмом города Безье, когда его спросили, как отличить католиков от еретиков, ответил: «Убейте их всех, ибо Господь знает тех, кто Его»?

— Катары были еретиками. — Ответил падре, удивлённо глядя на меня.

— Конечно, катары были еретиками. Но из 20 тысяч убитых жителей города, едва ли треть была катарами, а остальные были добрыми католиками, в том числе несколько сотен было убито детей. Их за что убили?.. Молчишь? А может всё дело было в другом? А? Может не в слове божьем, а в алчности? В том, чтобы завладеть чужим имуществом? И поэтому убийства и грабёж прикрыли словами о чистоте христианской веры?

— Это не так. Тогда искореняли катарскую ересь.

— Тогда при чём здесь жизни добрых католиков и особенно детей? А ведь многих девочек, прежде чем убить, многократно изнасиловали. Как и тысячи взрослых женщин, добрых католичек. Это было богоугодное дело?.. Молчишь, падре? И ты знаешь, что это не так. Даже сам Рим не любит это вспоминать. А знаешь почему? А потому, что дело было не в вопросах веры, а в сокровищах катар. Вот истинная цель всех этих альбигойских войн. Только вот какая незадача. Сокровищ этих Рим так и не получил. Крестоносцы ничего не нашли. Так ведь, падре? Всё было зря. Катары умели прятать свои сокровища… Как и тамплиеры… — Священник вздрогнул при упоминании тамплиеров. Я усмехнулась, глядя на него и кивнула. — А ведь ты тоже алчный, падре. Ты думаешь я не