Свидетели Завода или Неотоксичный мир 1С - Никита Переста

стоял радиоприёмник, который был настроен на волну «Детское радио» — этакая атмосфера детского садика . А Кайло словно была воспиталкой . В отличие от времён тёти Лили у нас была куча неформальных посиделок в предпраздничные дни на Заводе, когда мы распивали зажигательные напитки, мило общались и фоткались. В нашем крыле даже повесили турник, где мы по пьяни с заводчанами из цеха играли в лесенку. И униформа у нас уже была новая: новая начальница старалась отстраниться от старого, и светло-сиреневые футболки с белой эмблемой тигра были заменены на ярко-красные с золотой эмблемой тигра.

Я стал регулярно общаться с Кайло перед созвонами-«митингами» с МАНГО. Они были ежедневны с участием Аристархова и всех разработчиков и аналитиков, которые работали с МАНГО и на внутренней стороне, и на стороне Завода, и были предназначены для контроля выполнения задач. Мы с Кайло вдвоём заходили в маленькую переговорную рядом с кабинетом Седовласого и, в ожидании начала «выступления» Аристархова, общались на различные темы фильмов, книг, работы, жизненных моментов, спорта, психологии (я ещё тогда не знал, что Седовласый задал Кайло в виде домашнего задания чтение методичек по неотоксичной психологии и управлению персоналом; она призналась мне в этом гораздо позже). Нас ещё тогда очень лихорадило от поведения самой первой ОПГ Ромашки — Кайло задевало, что в начале её карьеры на новой должности работники так себя ведут (да и тётя Лиля заодно наворотила на прощание чего-то такого нехорошего в бюрократических бумажных делах, что ей пришлось разгребать), а я был поражён, главным образом, Бутылычем. И, так как мы оба были людьми эмоциональными, тонко чувствующими, то взаимный обмен чувствами по общей травмирующей ситуации в разговорах наедине нас, можно сказать, сблизил. По сути, мы подружились. Но я уже замечал нотки неотоксицизма в поведении Кайло : как только в след за Бутылычем уволились вечные посетители магазина техники, Клюева и Капустыч, то Камилла с театральными эмоциями обратилась ко мне в переговорке, знаю ли я, куда они ушли. Когда я сказал, что мне никто ничего не докладывает, она спросила, правду ли говорят, что тётя Лиля открыла свою фирму-франчайзи. Я ответил, что тоже слышал об этом от Кудрявого на кухне. Кайло сразу отпустила меня и, не дождавшись, пока я вернусь к «станку», побежала в кабинет к Седовласому, где стала докладывать по тёте Лиле и её ОПГ, не обратив внимание, что стены очень тонкие, и я всё слышу .

На этих митингах кроме общения с Кайло мои любимым развлечением было подъ#бнуть ещё работавшую последние месяцы Глушакову, которая не ходила с нами в переговорку, и у которой почему-то не всегда срабатывал Skype. Кайло пыталась меня заставлять предупреждать Глушакову о начале митинга, но я местами не соблюдал это дело. И, когда та приходила узнать, почему митинг был, а её не позвали, я говорил, что ничего не знаю . А потом Аристархов иногда кричал на Глушакову.

В то время я снова пытался возобновить писательскую деятельность — дописать свои рассказы в жанре ужасов. Ходил в литературный клуб, много писал после работы. Так как Кайло увлекалась чтением, и я сошёлся с ней и на этой почве, я стал показывать ей свои творения. Конечно же они ей очень нравились . Уж не знаю, искренне ли это было.

Но вообще по манипуляциям лести («ты — такой классный», «любой клиент хотел работать с тобой» и прочее) и излишнему дружелюбию я стал понимать, что Кайло по отношению ко мне вошла в женский режим демо-версии. Что вообще было поразительно… Сычам вообще женщины редко демо-версии шьют. А такого, что это делает начальница (!), сложно даже представить. И даже непонятно в чём было дело: то ли ей на меня указал Седовласый, потому что я работал на МАНГО, но вообще это маловероятно и слишком по-конспирологически; то ли я ей действительно понравился как личность; то ли сыграла эта общая травмирующая ситуация и общий пережитый стресс; то ли ей льстило, что я единственный из Старой К-команды, кто не бросил её (да мне и никаких предложений не поступало ). Скорее сыграло всё вместе. Но, тем не менее, несмотря на явные проявления женских, и даже материнских (!) инстинктов в работе (!!!), Кайло казалась человеком весёлым, обожающим юмор, жизнерадостным, постоянно улыбающимся во все тридцать два зуба, человечным, эмпатичным. И с гигантскими задором и энергией. Несмотря на то, что на неё очень-очень многое навалилось, Кайло держалась молодцом, на позитиве, много перерабатывала и старалась не показывать своего лютого стресса. Истерик в тот год я от неё ни разу не видел. То, что она системный винтик, и у неё, по мнению тёти Лили, так называемый синдром вахтёра — на мне никаким образом не сказывалось. Её демо-версия отлично работала в наших общих интересах — я стал получать больше денег, ибо не стало тех странных игр с «часам» её предшественницы, мог ездить, куда захочу во время рабочего дня.

В общем, Кайло была очень весомой причиной, почему я тогда не закрылся дома (за год до того, как это стало мейнстримом ), лёжа на диване, смотря сериалы и попивая пиво . Мне слишком нравилось общение, я словно обрёл второе дыхание.

2) Зарплатыч.

Я был очень удивлён, когда одним летним днём встретил его около нашего крыла здания — он уверенно перетаскивал свои «дрова» к нам и был одет в красную футболку вместо привычной жёлтой.

Кайло сразу посадила нас вместе рядом. Да и в следующие времена (пересадок, выселений части сотрудников в отдельный кабинет, где раньше хулиганила Глушакова, было оооооооооооооооооочень много) она всегда почему-то сажала нас вместе, несмотря на то, что персонажи вроде Хакера или Кальяныча мне лично гораздо больше подходили как люди. Видимо, у Кайло было своеобразное чувство юмора . Или она предпочитала держать всех тех, кто у неё на особом отношении (демо-версии) рядышком зачем-то . Зарплатыч тоже очень понравился Кайло. Видимо, своей прямолинейностью, открытостью и дерзостью — он тогда был очень открыт и за словом в карман не лез. Да и заикался он гораздо меньше, чем раньше. Женский инстинкт Кайло интерпретировал это как поведение высокорангового самца. И статус Зарплатыча по сравнению с тем, как относились к нему дядя Валера и дядя Петя, сразу улетел ввысь!

Мне тоже он сначала понравился своей честностью — казалось, он всегда говорит как есть, всё, что думает, без сглаживания углов — и по поводу Заводу, и по поводу жизни в целом.