Операция "Берег" - Юрий Павлович Валин

— Стой! — шепотом приказал Олег. — Прилучко, ты, что ли?

— А? Я! Я, товарищ лейтенант.

— Что ж ты не предупреждаешь⁈ Прострочить тебя мог в два счета.

— Та я ощупью… — башнер свалился в траншею.

Оказалось, Прилучко при падении с самоходки слегка оглушился и не понял, куда все товарищи делись. Долго не давал поднять голову немецкий пулемет, «так и ризав, так и сёк», но потом все-таки смолк. Прилучко хотел ползти назад, но не был уверен, в какую сторону теперь тыл, да к тому же осознал, что остался без автомата — оружие, видимо, с самоходкой уехало, — а этакий выход из боя, да еще в одиночку, командование батальона вряд ли одобрит. Тут у холма началась перестрелка, башнер вроде бы даже разглядел, что свои-знакомые бой ведут, потом по полю опять начал лупить немецкий пулемет. Решил выждать и к своим ползти…

Об этом башнер рассказывал взахлеб, путая слова и лязгая зубами, ибо замерз насквозь и даже больше, шея не сгибалась, и «мижножье» начисто отмерзло.

— Не тарахти, — взмолился проснувшийся Хрустов. — Жив — молодец, за яйца не волнуйся, они там поджимаются и себя самосогревают. Мне в госпитале рассказывали. Только что ж ты сюда полз? Надо было наоборот. Доложил бы нашим, что и как, рассказал, что тут окопы и мы…

— Да что вы разорались? Митинг или базар? — выругался невидимый в темноте дед. — Помогли бы лучше…

Олег выполз навстречу — дед волок добычу, все же барахольщик он был знатный, привычка еще дореволюционного твердокаменного самосознания.

Имелась и немецкая фляга с согревающим:

— Только по глотку! — предупреждающе зашипел Олег.

Хрустов все равно приложился дважды, на правах раненого. У Прилучко флягу после разового объемистого глотка грамм в сто отобрали, хотя тот пояснял, что «до глибин черева не дийшло». Лейтенант глотнул сам — пойло оказалось ароматным по запаху и отвратительным по вкусу.

— Ром! — уверенно сказал стрелок-радист. Ему слегка полегчало.

— Брендя с шнапсом! — подтвердил не без иронии Митрич. — Лейтенант, решай шибче. Стемнело, фрицы наползти могут, что тут сидеть, во второй раз вряд ли повезет.

— Да решил уже, — буркнул Олег, которому после брендя-шнапса немедля захотелось пить. — Вы ползете к нашим, докладываете обстановку и про «тигр» с самоходками. Я к танку, постараюсь по рации связь наладить. Рация там должна быть целой.

— Правильный план, выполнимый, — одобрил дед. — Но к танку вдвоем поползем, так еще вернее будет.

— Сам справлюсь. Ты-то в рациях не особо.

— Посторожу, оно спокойнее будет. Не в первый раз. Всё, хлопцы, двигайте, пока окончательно не поморозились…

Двое уползли — Хрустов направление представлял вполне точно, сил бы хватило двигаться. Штатный автомат забрали, «наган» остался у стрелка-радиста… должны добраться, вряд ли немцы по полю у дороги рыщут.

Остатки танкодесантной группы спешно собирались.

…— Ты зачем столько наволок⁈ — шепотом ужасался Олег. — Мы же забуксуем.

— Лишнее здесь оставим. А там, когда лазишь, впопыхах поди разбери, что нужно, а что не особо, — оправдался дед.

Груда оружия и снаряжения действительно выглядела изрядной. Два автомата со сбруей ремней, увешанных кинжалами и подсумками, гранаты-«толкушки»[5], небольшие сумки с какой-то ерундой, куртки-балахоны, белые снаружи и камуфляжные с изнанки. Маскировка, конечно, была кстати, но…

— Опять на заду⁈ Нарочно, что ли⁈ — сокрушался лейтенант Терсков, напяливая свободную куртку с дырами на спине, и особенно пониже, там и темно-красные разводы имелись.

— Дело случая, а этот бушлат ближе к твоему размеру, — сказал Митрич. — Ты же не суеверный, а?

Со сбруей-портупеей в темноте оказалось разобраться затруднительно. Прицепили кое-как, Митрич свою прямо к «сидору» пристегнул, забросил за спину довольно громоздкий немецкий автомат — явно больше на отечественную винтовку надеялся дед.

— Двинули, — прошептал Олег.

Поползли. Немецкие белые куртки помогали — с двух шагов силуэт человека расплывается, уже неочевиден. В принципе, и до танка было недалеко, но мешало непривычное снаряжение: немецкая лопатка, ножны с кинжалом, фляга, магазины…. И как немцы на себя так все хитро вешают, чертеж у них есть какой, что ли? Олег вспомнил училище, положил автомат на предплечье «под ремень», как надлежит по уставу. Вот — сразу стало легче.

«37»-й был рядом. Высился глыбой в уже порядком облезшей белой зимней окраске-побелке.

— Митрич, я обползу, гляну. А ты к люку мехвода.

Насчет попадания угадал — ударило в левый борт, под острым углом, но крепко — два катка и ведущее колесо вышибло. Не ползать уж «37»-му, разве что после вдумчивого ремонта у технарей.

Олег прополз мимо изуродованного борта машины, Митрич лежал рядом с телом в темном комбинезоне.

— Наш? — прошептал Олег.

— А чей еще? Коллега твой, вроде лейтенант.

— Пашка Сизов. Давно воюет, он еще до меня в бригаде был.

— Так всё — отвоевался. Прямо в голову.

— Понятно. Документы возьми.

— Беру. Смерзлось тут всё…

Забираясь в люк, Олег испытал совсем уж поганое чувство — с холма лоб танка должен хорошо просматриваться, стукнут из пулемета, и непременно опять в зад прицелятся. Это уж совсем будет…

Обошлось. А внутри было как-то поспокойнее, попривычнее. Людей нет, пахнет холодным дымом и маслом — потекло где-то. Ну ладно, в радиостанции никаких масел нет, будем надеяться, заработает связь, а танкошлем парни бросили, это удачно. Олег надел холодный шлем и сразу почувствовал себя еще увереннее…

С радиоаппаратурой лейтенант Терсков поддерживал отношения уважительные, но не очень близкие. Понятно, связаться с соседями и батальоном мог, но чинить… тут вряд ли на серьезный радиотехнический подвиг способен. Но умформер подал признаки жизни, радиостанция включилась, прогрелась, и вроде