Кредо инквизитора II - Алексей Михайлович Рутенбург

Бургундии. В коммуну Арне-ле-Дюк. Там спокойно, народу немного. Редко, когда хоть какая-нибудь сволочь объявляется. Места достаточно красивые, просто курорт…, – спокойно проговорил Генри.

– Ага, ты мне про Париж говорил то же самое, и куда мы теперь направляемся? – Подколол я Володю.

– Это другое, – пояснил он.

– Конечно, конечно, – усмехнулся я.

– Да погоди ты, – махнула на меня Рене. – А он как воспринял это? – Спросила она у Генри.

– Кажется, болезненно. Не знаю даже, – сказал Шрифт.

Наконец, разговоры ни о чём, томления и ожидания были прерваны: в центр вышел Грегори Атик, снял с себя верхнюю часть комбинезона и начал воодушевлять испуганных инквизиторов своей речью. Все замолчали. Мощный оратор, я ничего не понимал, но видел с каким импульсом, с каким нервом он доносит свои слова до подопечных. Их глаза загорались огнём настоящих бойцов, им казалось, что они готовы сворачивать горы и громить любого врага каким бы свирепым и жестоким он не был. Хороший ход, главное, чтобы после первого же столкновения они не разбежались во все стороны, что твои тараканы на кухне ночью, когда ты включаешь неожиданно для них свет.

– Загружаемся, – сказал мне Шрифт. Все направились ко входу в микроавтобус.

***

Мы приближались к месту. Рядом со мной стояло привидение Даши, положив мне руку на плечо. «Ничего родная, возможно, совсем скоро я буду с тобой». Поездку мы провели в полном молчании, словно мы находимся в небе и готовимся к прыжку с парашютом: вот-вот сейчас инструктор откроет дверь, высунется наружу, не знаю, зачем они это делают, потом вернётся к нам и объявит готовность тридцать секунд, а потом мы начнём по очереди выпрыгивать из салона. Правда, сегодня мы прыгаем без парашютов и прямо в жерло вулкана.

Журналистов-то набежало, просто мама дорогая: к месту не подъехать, не пройти. В результате автобус остановился на подступах к проходной, и по команде Грегори наш отряд начал покидать нагретые места в салоне. Даша всё время была со мной. Я ощущал тёплую поддержку от холодного приведения. Спокойствие, не было даже намёка на тревогу и волнение. Увидев нас, журналисты стихли. Обычным шагом, с сумками в руках мы подходили к военным с автоматами, которым было поручено охранять все входы в зону поражения. Военные были расставлены через каждые три метра, надёжно охраняя периметр. Грегори заговорил с одним из вояк, потом к их разговору присоединился темнокожий мужчина в строгом костюме. Через две минуты мы начали проникновение на территорию. Через громкоговорители в режиме повтора была запущена запись на французском. Я не достаточно был силён в языке, чтобы всё понимать, но отрывками я понял, что это закрытая, охраняемая зона и любая попытка проникнуть на территорию является нарушением закона.

Мы на месте. Вот они – первые шаги по враждебной, захваченной территории, а вслед нам защёлкали фотоаппараты и затрещали журналисты, смотря в объективы телекамер. Ждите, скоро по ящикам экстренный выпуск новостей. Я почему-то вспомнил фразу и изменил её относительно нашей ситуации: хорошие девочки и мальчики в такое время дома сидят, телевизор смотрят, а не по аду шастают. Ну, да ладно…

В полной тишине мы подходили к станции метро Сен-Жорж. Грегори остановился и начал всем что-то объяснять.

– Шрифт, – толкнул я коллегу, желая получить долгожданный перевод.

– Всё просто: идём в церковь, там переодеваемся и дуем на точку, – пояснил он.

– Что за церковь? Католическая? – Поинтересовался я.

– А…, – Шрифт замялся с ответом.

– Католическая, – недовольно произнесла Рене. – Тебе какая разница?

– А мне бабка нагадала, что коль в церковь католическую войду с девушкой, то обязательно на ней женюсь, – улыбнулся я.

– Ну что, Рене, готовься? – Подхватил мой бред Генри и тоже улыбнулся.

– Ой, как смешно, а главное – вовремя! – Она была явно недовольна, а мы посмеялись, нам в кайф.

Вошли в церковь. Священнослужители отказались покидать зону, а лезть сюда, чтобы их вытащить против их воли, никто в здравом уме не стал и не станет. Мы быстро скинули комбинезоны и начали распаковывать сумки. В костюмах мы, кстати, не сильно-то и вспотели. На закрытой территории было значительно холоднее, чем во всём городе. Мы дышали и видели пар, значит, температура была приблизительно около нуля, может, даже меньше. Вот почему? Вроде ад – это огонь, это пожар, а у нас если объявляются эти твари, то так холодно резко становится. Вот и моя кожаная курточка оказалась в сумке не лишней. Несмотря на то, что среди нас была дама, все стеснения были убраны на второй план. Переодеваясь, я невольно бросил взгляд на Рене, и тут же меня ощутимо в плечо кто-то толкнул. Быстро переведя взгляд, я увидел набыченного Джонатана Реми. Он был моего роста, лысый, с ямочкой на подбородке и родинкой на шее, в серой кофте, синих джинсах и кроссовках. Реми недолго смотрел на меня, потом начал махать руками и неожиданно попробовал атаковать меня: удар шёл сбоку, слева. Ай, хвала рефлексам, я мгновенно увел его руку и с правой зарядил молодому человеку в челюсть. Инквизиторы подскочили и дёрнулись в мою сторону, но их немного смутили мои формы. Я стоял в джинсах, по пояс голый, и после постоянных тренировок, к которым меня приучил Вепрь, моё тело имело внушительный вид: мышцы, и практически никакого подкожного жира. Весил я всегда не очень много, а после того, как начал заниматься, просто трансформировался в маленькую машину, способную вырубить человека с одного удара. Инквизиторы не осмелились нападать на меня. Заметив шорох, Грегори криком изъял из их голов даже намёк на то, чтобы сцепиться со мной в данный момент. Мол, мы идем чёрт знает куда, а вы тут грызню собрались учинить! Враг не здесь – враг там, и он уже близко, и он уже ждёт. Реми быстро поднялся, поправил рукой челюсть, болит, наверное, придурок несчастный, и, ткнув в мою сторону пальцем, сказал что-то обидное, жаль, что я не знаю французского.

Джинсы, белая водолазка, пояс с ножами, слева ножны, чёрная кожаная куртка – вот я и готов.

– Макс, – обратился ко мне Генри. Я кивнул, показывая, что внимательно слушаю его. – Ты же Панк, давай мы тебе ирокез поставим, я специально лак взял? – Улыбнулся он.

– На кой? – Удивился я.

– Последнее желание, так сказать, – пояснил он.

– Сплюнь, придурок! – Отрезал я. – Не стоит так шутить перед рейдом.

– Я тоже хочу, могу и помочь, если надо, – встряла Рене.

– Вы издеваетесь? Чёрт с вами, ставьте! – Я сдался и махнул рукой для пущего эффекта. Пусть делают, что хотят.

И вот в католической Греческой церкви