Через два океана - Михаил Александрович Михеев

С этими словами он повернулся к рулевому, вполголоса отдал приказ, и пароход неторопливо двинулся к французам, которые при приближении русского корабля оживились. Судя по всему, русские, известные своим порой даже излишне гуманным отношением к пленным, пугали их меньше, чем дикие скалы и еще более дикий лес богом забытого дальневосточного острова.

Возможно, удалось бы побеседовать относительно мирно, однако у кого-то из французов взыграло ретивое. А может быть, память о погибших друзьях давала о себе знать. Гадать нет смысла, просто, когда шлюп приблизился к берегу, с него ударили выстрелы.

С без малого сотни саженей попасть из карабина можно вполне. Главное, чтобы цель была соответствующая. Корабль, например. А вот целенаправленно в кого-то на этом корабле – тут уже сложнее. Отлетело несколько щепок от фальшборта, да одна смачно шлепнула в ограждение мостика в полусажени от Верховцева. Капитан, привыкший и не к такому, даже глазом не повел. Вместо этого, не оборачиваясь, негромко приказал:

– К повороту!

И вновь замер, сцепив руки за спиной.

Судя по тому, как замерла большая часть французов, для них происшедшее тоже оказалось полнейшей неожиданностью. Глупость ведь! Самоубийственная глупость. Ибо на корабле не стали играть в благородство и всепрощение. «Миранда» очень плавно и в то же время быстро сделала поворот – и орудия, выплеснув клубы дыма, хлестнули по берегу картечью.

Эффект получился сокрушительным. Даже звенящая тишина, наступившая после рева орудий, не могла заглушить доносящихся с берега воплей. Оставив на камнях десятка четыре тел, французы рванули прочь со скоростью поросячьего визга. Александр задумчиво почесал в ухе и сказал, ни к кому не обращаясь:

– Вот и все. Так их и надо давить, гадов. Шлюпку на воду!

Полчаса спустя шлюпка доставила на борт шлюпа вполне пригодного для допроса французского офицера. Практически даже и не пострадавшего – так, вырвало картечиной небольшой кусок мяса из ноги да под глазом синяк, грозящий в скором времени расползтись на пол-лица. Ну, это уже от его собственной дурости. Не надо было русского матроса по матушке крыть. Интересно, кстати, где он русскому научился? Конечно, бить пленного моветон, однако же терпеть оскорбления – еще большее прегрешение, а потому Верховцев ни слова не сказал. Единственно, приказал записать фамилию отличившегося – как-никак, он в плен вражеского офицера взял. А такое без награды оставить – ну совершенно против всех уставов.

Лейтенант Жан де Тассиньи вначале пытался держаться гордо, как и положено французскому аристократу в присутствии наглого выскочки, пирата и русского варвара. Гребешков, правда, решил вопрос с его надменностью просто – слегка пнул по раненой ноге, и после этого великосветский гонор француза быстро сошел на нет. Правда, вначале он пытался делать вид, что не понимает по-русски. В принципе, Александр мог поговорить с ним и на его родном языке, благо учен неплохо. Для русского дворянина не знать французский нонсенс. Однако проще оказалось пнуть француза еще раз, и тот моментально освоил «варварскую» речь. Воистину в Гребешкове пропал талант педагога.

Кстати, русский язык он, оказывается, знал потому, что, будучи ребенком, несколько лет прожил в Петербурге. Его отец приезжал по каким-то коммерческим делам да задержался. А мамаша, не без основания полагая, что он там может найти себе кого-то покрасивей, тут же прикатила к нему с детьми. Испортила человеку всю каторгу…

Потом родители, заработав в России приличные деньги, вернулись на родину. И довольно быстро прогорели. Снова вернулись в Россию… Ну а Жан, решив, что хватит с него разговоров о коммерции утром, днем и вечером, попытался построить карьеру военного.

Мужчина – это вам не женщина! Прежде, чем совершить глупость, он ее тщательно продумает. Здесь так и получилось. Прочитать множество книжек, окончить соответствующее учебное заведение – и все для того, чтобы обнаружить, что славы и романтики в кораблях мало, зато тяжелой и зачастую монотонной работы много. Парень заскучал и совсем было решил вернуться под родительское крыло, но тут грянула война. И, как выяснилось, надо не только грезить о романтике и, чего уж там, честно тянуть лямку, но и рисковать собственной драгоценной шкуркой.

Сегодня для лейтенанта стало шоком, что «дикие» русские вполне готовы устроить «цивилизованным» европейцам кровавую баню. А еще они могут быть не только вежливыми, искренне восхищающимися «La Belle France», но и злыми, усталыми, готовыми дать в морду и, случись нужда, просто вздернуть на рее. Именно это ему было обещано, после чего разговор вошел в устраивающее обе стороны русло. В том плане, что француз отвечал на вопросы, а его за это не били.

Впрочем, знал он относительно немного. Их эскадру прислали сюда из Европы, и больше военных кораблей здесь, насколько ему было известно, нет. Сейчас они занимались тем, что намеревались блокировать Петропавловск. В последнее время была отмечена подозрительная активность русских в этом районе, и пресечь снабжение столь грозного порта, как Петропавловск, было важно. По мнению де Тассиньи, это было несложно – не так уж много путей ведут от Амура, крупнейшей естественной магистрали, к порту. Полуостров Сахалин фактически оставлял русским всего одну дорогу.

Услышав это, Александр с трудом удержался от смеха. А вот Гребешков, хоть и поднабравшийся кое-каких манер, излишком воспитания похвастаться не мог и хрюкнул в кулак. Простительно, если вдуматься. Британцы всему миру твердили о том, какая их нация великая в плане мореплавания. Французы упорно пытались с ними конкурировать. А вот о том, что Сахалин – остров, они, похоже, даже не догадывались.

Еще рассказал о том, почему сюда послали такую армаду. Оказывается, в прошлом году союзная эскадра уже приходила сюда. Правда, несколько меньшими силами. Правда, их командиры были свято уверены в собственном превосходстве. Устроили налет на Петропавловск – и закономерно огребли, хотя теоретически имели все преимущества. Лейтенант не знал всех нюансов, но, по слухам, когда корабли уходили, на них даже не хватало людей, чтобы поставить все паруса. В общем, урон был жестким, пощечина звонкой, и теперь они пришли сюда восстановить справедливость. Разумеется, в своем понимании. Только вот в результате получили справедливость по-русски, и теперь лейтенант был этим крайне недоволен.

Что же, пусть так. Верховцева тонкости его душевной организации не волновали совершенно. Куда больше ему хотелось добраться наконец до Петропавловска, дать отдых командам и пополнить личный состав. Ну и еще, он никому бы в этом не признался, но его замучила ностальгия. А здесь начинается Россия. Хоть это и далекий край, но все же – Родина!

А что до британцев с французами – так гоняться за ними по Сахалину он не собирался. Пускай