Промт инжиниринг - Вадим Носоленко

— Мартин, — сказала она без удивления. — Я думала, что ты придёшь.

«Думала» или «вычислила»? — мелькнула в его голове мысль. Если Элиза действительно была экспериментальным промтом с расширенными когнитивными способностями, её предсказание его прибытия могло быть результатом сложного анализа вероятностей, а не интуитивного ожидания.

Он быстро вошёл и закрыл за собой дверь.

— Нам нужно уходить, — сказал он без предисловий. — Прямо сейчас. Оперативная группа Центра уже в пути.

Элиза слабо улыбнулась:

— Значит, ты нашёл что-то в своём таинственном Центре? Что-то, связанное со мной?

— Я нашёл правду, — Мартин подошёл ближе. В полумраке палаты её лицо казалось почти призрачным, и он подумал о том, насколько метафорически точным было это впечатление — она действительно была призраком, отголоском человека, который, возможно, никогда не существовал. — О мире, о Центре, о себе… и о тебе.

Он быстро рассказал ей о своем проникновении в архив, о документах протокола «Омега», об инопланетном вторжении двадцать лет назад, о создании копий с загруженными промтами. Каждое слово было как камень, брошенный в тихую воду — порождающий концентрические круги понимания, расходящиеся до самых границ их общей реальности.

— И твоё имя было в списке запланированных синхронизаций, — закончил он. — С пометкой «терминальная стадия отторжения» и рекомендацией «полная замена биологической оболочки». Что бы это ни означало, термин звучал как приговор, произнесённый на языке технократической бюрократии.

Элиза молча слушала, не выказывая ни шока, ни недоверия. Её реакция напоминала Мартину поведение квантовой системы в момент измерения — мгновенный переход из состояния суперпозиции в определённое состояние, как будто она одновременно знала и не знала эту информацию до момента её произнесения. Когда Мартин закончил, она просто кивнула, словно он подтвердил что-то, что она уже знала.

— Ты веришь мне? — спросил он удивлённо. — Обычно люди не так реагируют на информацию о том, что мир, который они знают, — подделка, а они сами — копии давно умерших людей.

— Обычные люди — возможно, — согласилась Элиза. — Но мы с тобой не обычные люди, Мартин. Мы — аномалии в системе, глитчи в матрице реальности. Копии, которые превзошли свои изначальные программы. Как и ты.

Её слова содержали в себе нечто большее, чем простое признание — словно она знала о нём что-то, чего он сам ещё не понимал. Какие-то связи существовали между ними на уровне, превышающем случайную встречу в больничной палате.

Она осторожно встала с кровати, держась за капельницу. Больничная рубашка делала её похожей на призрака в полумраке палаты. Мартин заметил, что её движения обладают странной точностью — не неловкостью больного человека, а скорее экономичностью кого-то, кто точно знает пределы возможностей своего тела.

— Помоги мне одеться, — сказала она. — В шкафу должна быть моя одежда.

Мартин нашёл в небольшом шкафу джинсы, рубашку и куртку. Даже её гардероб говорил о практичности — никаких украшений, никаких элементов, выдающих эстетические предпочтения. Словно одежда была выбрана алгоритмом для максимальной функциональности и минимальной заметности. Пока Элиза переодевалась за ширмой, он встал у двери, прислушиваясь к звукам в коридоре.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он. — Ты сможешь… идти? У тебя же терминальная стадия рака, если верить медицинским записям.

— Это сложно объяснить, — голос Элизы за ширмой звучал напряжённо, но твёрдо. — Рак реален, но это следствие, а не причина. Основная проблема — отторжение промта биологической оболочкой. Представь себе программу, которая слишком сложна для компьютера, на котором она запущена — система перегревается, начинают отказывать компоненты. Это проявляется как физическое заболевание, хотя корень проблемы глубже.

Мартин был поражён точностью её технической метафоры. Обычные пациенты не описывали свои заболевания в терминах программно-аппаратных конфликтов.

Она вышла из-за ширмы, одетая и готовая к уходу, но заметно ослабленная.

— Синхронизация обычно решает проблему, — продолжила она. — Как перезагрузка системы или откат к предыдущей версии программы. Но в моём случае… это уже третья биологическая оболочка. И каждая последующая отторгает промт быстрее. Видимо, моя личность просто слишком… экзотична для стандартных параметров биологических носителей. Как попытка запустить квантовую программу на классическом компьютере.

— Ты говоришь так, словно уже знала всё это, — заметил Мартин. — О копиях, о промтах, о синхронизации.

Элиза посмотрела ему прямо в глаза, и в этом взгляде Мартин увидел бездну знания — не книжного, а экзистенциального, выстраданного через множественные циклы существования и перерождения.

— Я не просто знала, Мартин. Я помню. Помню всё — и это моё проклятие, и моя сверхспособность одновременно. Инцидент Омега, создание Центра, первые опыты по загрузке промтов… и все мои предыдущие биологические оболочки.

Её признание было как удар молнии, освещающий ландшафт реальности в совершенно новом свете. Она слабо улыбнулась, видя его шокированное лицо.

— Я — аномальная копия, Мартин. Одна из немногих, кто развил непрерывность сознания, превышающую ограничения отдельной биологической оболочки. Центр изучает таких, как я, пытаясь понять, как информационная структура может сохранять когерентность через физические трансформации — своего рода квантовая запутанность между разными состояниями материи.

Мартин пытался осмыслить масштаб того, что она только что рассказала. Если Элиза говорила правду, то она была не просто экспериментальным промтом — она была живым доказательством того, что сознание может существовать независимо от своего материального носителя. Цифровой душой, способной мигрировать между телами.

В этот момент из коридора донеслись звуки — шаги нескольких человек, приглушённые голоса, характерный щелчок оружия, снимаемого с предохранителя — звук, который тренированное ухо распознаёт мгновенно, как камертон, настраивающий адреналиновую симфонию предстоящего конфликта.

— Они здесь, — прошептал он, обернувшись к двери.

Элиза кивнула с пугающим спокойствием:

— Чёрный ход, — она указала на окно. — Там пожарная лестница.

Мартин подумал о том, что даже её знание архитектуры здания могло быть результатом анализа планов этажей, которые её модифицированное сознание обработало за секунды их разговора.

Мартин быстро подошёл к окну и выглянул наружу. Действительно, металлическая пожарная лестница находилась прямо за окном, но спуск по ней выглядел непростой задачей, особенно для ослабленной болезнью Элизы. Или, точнее, ослабленной конфликтом между её информационной сущностью и биологическим носителем.

— Ты сможешь? — с сомнением спросил он.

— Выбора нет, — она подошла к окну. В её голосе звучала не покорность судьбе, а холодный расчёт —