Вожатый из будущего - Анна Наумова

— Серый, а ну тормозни, будь человеком! — окликнул кто-то особо наглого мальчишку, пытающегося проскочить вне очереди. — Всем хочется покататься, ты не один такой. Целую четверть каникулы ждали, а ты всю малину портишь. Мы, кстати, горку заливали, пока ты прохлаждался.

— Давай, давай, в конец! — поддержала его толпа. — Под шумок уже третий раз проскальзываешь. По шеям захотел? Мы быстро надаем, за нами не станется.

— А я вам тогда свою шайбу не покажу! Вот! — обиженно сказал Серый.

— А нафига нам твоя шайба? — не понял пацан, который осадил Серого.

— А ее, между прочим, папе сам Третьяк подписал из сборной! Вот! Папа специально для меня его ждал после игры, чтобы подписать.

— Ну и катись тогда, жадина-говядина!

Серый спорить не стал, обиженно подхватил свою ледянку и направился домой.

— Жадина-говядина, соленый огурец, по полу катается, никто его не ест! — затянула хором толпа пацанов… Серый разок обернулся, остановился, видимо, желая что-то ответить, но потом передумал, отвернулся и зашагал домой. Вскоре его понурая фигурка уже скрылась за дверью парадной. Дразнилки прекратились.

Тем временем на гору вскарабкался маленький пацаненок лет четырех и, сев на ледянку, оттолкнулся и быстро поехал вниз, улыбаясь и звонко смеясь…

— Гая! Гая! — кричал он, почему-то обращаясь ко мне. — Смотри, как я могу! Смотри!

Ничего не понимая, я повернулся к мальчишке. Почему я — вдруг «Гая»? И откуда он меня знает?

Тем временем на горке завязалась серьезная потасовка. Ребята снова спорили, теперь уже — кто будет скатываться первым вместо ушедшего домой Серого.

— Э, Чобот! Я теперь скачусь! Я прямо за Серым в очереди стоял!

— Нет, я, Костыль! Ты уже три раза скатывался. Совесть имей, чего наглый такой?

— Я!

— Нет, я!

Спорящие пацаны сцепились не на шутку, и вот на горке уже барахталась груда тел. Внезапно один из дерущихся парней оступился, и его ботинок соскользнул вниз. Не успев даже ни о чем подумать, он покатился вниз, таща за собой остальных. Маленький пацаненок, который звал меня, не видел их. Он уже спустился с горки и сидел у ее подножия, улыбаясь мне.

— Гая, ты видела, как я…

В этот момент его настиг клубок катящихся с огромной скоростью мальчишек… А дальше… бледные лица пацанов, понявших, что они натворили, крик бегущих к ним взрослых, вой сирен, машина с мигалками, какие-то чужие люди в белых халатах, носилки…

* * *

— Галя! — раздался жесткий окрик.

Я обернулся. С чего вдруг я «Галя»?

— Галя! — снова раздался неприятный жесткий голос, и в комнату вошла женщина очень сурового и властного вида с высокой прической, одетая в красивое вечернее платье. — Чего молчишь? А куда это ты намылилась?

— В кино, — пролепетал я, почему-то испытывая огромное чувство неловкости. Как-то непривычно было чувствовать себя в женском теле и разговаривать тонким девичьим голосом… Я кинул взгляд на зеркало, точь-в-точь такое же, как у моей бабули дома. Там я увидел не привычное мне лицо своего двойника Матвея Ремизова, а физиономию нашей старшей вожатой и комсорга Гали… Ого! Вот это «попадание»… Получается, теперь я неприятен сам себе? А в общем-то, Галя, несмотря на ужасный характер, вполне симпатичная… Правильные черты лица, хорошие густые волосы…

— Подождет твой хахаль долговязый! — резко ответила женщина. — И кино-домино подождет. Успеешь еще нагуляться. Только и думаешь, что о кавалерах. С Димой кто сидеть будет? Его кормить надо… Потом сводишь его в поликлинику. В девять вечера уложишь его спать. Сзади к нему не подходи — испугаешь, он сегодня какой-то нервный. Мы с отцом в театр идем, он уже у метро меня ждет. Ты за старшую. И смотри мне, чтобы все было идеально.

— Но я же уже договорился… договорилась, — попытался я слабо оправдаться, чувствуя, как глупо выгляжу. Нет, я, конечно, в детстве играл в каких-то простеньких театральных постановках, но вот изображать из себя даму никогда не приходилось…

— Позвони и отмени встречу, — пожала плечами женщина. — Делов-то! Сходишь как-нибудь потом. В кинотеатрах каждый день фильмы идут.

— Да он уже у подъезда ждет! Мы договорились пойти на «Влюблен по собственному желанию».

Я понятия не имел, что это за фильм, и кто именно меня ждет у подъезда. Слова вырвались как-то сами собой.

— Подождет и уйдет! — все так же пожала плечами незнакомка. — С тобой мать разговаривает, а ты все о хахалях думаешь. «Влюблен по собственному желанию»… Сама виновата была: надо было за братом следить. Искупай теперь вину. Нас не станет — кто о Димке заботится будет? Приучайся. Если совсем невмоготу станет, таблеток дашь, я в конфеты затолкала.

Да уж, с мамой Гале явно не повезло. Кажется, я начал понимать, почему у нее всегда было плохое настроение. Напевая себе под нос: «Сердце красавицы склонно к изменам» и испуская резкий аромат духов, женщина уже хотела было выйти, но тем временем в комнату протиснулся мальчик лет двенадцати. Внешне он был довольно симпатичным, если бы не глаза — холодные, пустые и какие-то злобные. Одет он был в спортивные штаны и белую майку, о которую запросто вытирал измазанные в варенье руки.

— Хочу мультики смотреть! — сказал он и громко рыгнул.

— Сейчас будут тебе мультики, милый сыночек, будут, через десять минут начинаются! — внезапно растеряв свой величественный вид, вдруг засуетилась дама. Сына она явно безумно любила. — Носик-то давай подотрем! — и она протянула к сыну руку с носовым платком. Тот внезапно отбил ее руку и заорал:

— Где мультики? Мультики где? А? Хочу мультики! Сюда давай мультики!

Замахнувшись немаленьким пухлым кулаком, пацан попер на мать. Я, поняв, что сейчас будет, кинулся на него, однако не учел, что сейчас — я — не здоровенный парень, отслуживший в армии, пусть и в другом теле, а щуплая девчонка.

— Галя! Уйди! — пацан легко отпихнул меня, будто надоевшую игрушку. Я и сам не заметил, как оказался лежащим на ковре. Вопреки моим ожиданиям, мать не бросилась мне на защиту и даже не поблагодарила меня за помощь.

— Подол платья одерни! Срам свой спрячь! — резко одернула она меня и