Великое замерзание. Шестая книга - Ленар Гиниятович Хатбуллин

что ожидает за поворотом, поэтому появлялись шаманы, пифии, предсказатели, пророки, что готовы посвятить в тайны будущего, не видимого события, несущегося на настоящее. Как жить в мире, где неизвестно, что будет? – посвящает в тайну. – Некоторым говорят, на роду написано, или судьба, но немногие знают, что человечество научилось прописывать судьбы в голове человека. Программируют, как корабль, в котором сидим, или прошивают, изменяя мировосприятие, но в целом, делают неизменный процесс, создают живых роботов из живых людей. Вроде, дышат, перемещаются, но марионетки с выключенными глазами и потухшим разумом. Нет мыслей, нет воли. Нитка.

– Ты про телевизор? Или? – не понимаю, о чем речь.

– Отдаленно, да. До конца не знаю, чем закладывают сценарные коды. Но разберем пример. Представь, сколько себя помнишь, поглощаешь новости, то есть то, что хотят заложить и прописать на мозговом уровне, так скажем, в подкорке, чтобы не было сомнений, что сотрется, либо вымоется временем или уничтожится, – нить рассуждения. – Суть одна. Как можно крепче засесть в мозгу и прописывать, что желаешь видеть в человеке или в обществе, в целом, что податливо на изменения, внушаемые на протяжении поколений, не хотящих жить своей головой и понимать, какие поступки их, а какие свыше. Конечно, раньше обвиняли богов, всех устраивало, но теперь речь идёт о коде жизни.

– А как конкретно это делается? Как узнать, что живу? – боюсь.

– Никто, кроме кукловода, не знает, по какой траектории полетит кукла, что сделает. Управляется невидимой рукой, которая желает вместить модель поведения, хоронящую здравый выбор. Только движение, которое изберет разум, находящийся за гранью знания и зрения, ограниченного чужим пониманием и управлением. Только не свои шаги, – нагнетает. – Никто не знает, кто управляет, на какую свободу может рассчитывать. Не всё ли забрали и можно ли самостоятельно сделать выбор, или двигаться под дудкой? Неизвестен ответ. Мрачная неопределенность, душащая знанием ощущения постороннего, вмешивающегося в жизнь невидимыми пальцами. Впиваются в душу, командуют, куда идти, что делать, перемещаться и следовать в ряд…

– Не понятно, что означает жить своими шагами?

– Никто не знает, свободен ли он, поверь. Наблюдаю много, но знания границ не было ни у кого из людей. Может, надо искать, не ручаюсь за всех, кого не видела, но при моем пятилетнем опыте общении с беженцами, понимаю, что многие прячутся в новости, чтобы не жить реальностью, – делится. – Это грустно из-за факта, что люди бесполезны в борьбе, ибо их сломала война, но их можно починить. Но добивает радио, выбивая надежду и делая слабовольным материалом, пластилином, податливым в умелых руках. Могут вылепить, что угодно, ибо человек разрешил поступать с собой. Никто не может помощь, достать из ямы бичевания. Находиться долго ровно смерти.

– Всё настолько плохо? Неужели не готов помощь?

– Ты разве не понял? Случилось в лагере, что рисуют в новостях: зверское убийство двух невинных людей. Только рядом с их жилищем, а это действие, можно побежать, решать вопрос судом Линча, выбрать наказание. Безглазая фантазия предложит жестокий метод, – доказывает. – Сразу взялись за винтовки, начали стрелять, требуя, чтобы посадили корабль, выслушали приговор. Теперь вновь погрузились в эфиры, не замечая, что творится. Разруха и прогорклость бытия, не могшего другого предложить, более содержательного, так как не осталось топлива для суждений и объяснений событий. Есть предложенные варианты, они намного лучше для мозга, который не может мыслить, решая за себя. Только вмешательство со стороны.

– Всё это повторяется и на других планетах или на Земле?

– Нет, земляне уникальны в ужасном познании. Только они могут запереть разум в тисках новостей и радоваться, что не способны мыслить в пределах мозга, не выходя за грани. Иначе, если выйдешь, то покинешь зону комфорта, а это чревато перенапряжением ума, не привыкшего к умственной нагрузке и мышлению обособленно от организма СМИ, – отвечает. – Думается, симбиоз, но нет, всегда одна сторона главенствует и подавляет другую, забирая пространство, выбрасывая из головы мозг, заменяя объемным, отупляющим, широкоформатным телевизором. Только дивана не хватает. Сидишь, листаешь каталог, выбирая дизайн, чтобы подходило умершим нейронным связям. Главное, в цвет выброшенного мозга, чтобы где-то был использован, а не только был украшением для светящегося мусора, которым полнится жизнь.

– Мрачные оттенки рисуешь. Не понятно, как избавиться, – сетую сестре.

– Не думаю, что при открытии завесы тайны, надо избегать её, пытаться развидеть, пытаясь уйти, дабы не имела тлетворного действия. Наоборот, вскрыть черепную коробку, щупать мысли, проверяя на принадлежность, свои или чужие. Только так судить о целостности рассудка и восприятия, не нарушены границы, – предлагает методику. – Можно смотреть на мысли со стороны, проверяя на отношение и связь к событию. Постоянно задавая вопросы, мог ли так подумать, как отличаются суть и значение разума. Суммировать и понять, какое количество думаешь, а что за тебя придумали и вложили. Необходимо делать внимательно, ибо любой шум отвлекает от методики, которая называется погружение в себя. Отринуть то, что не продолжение мысли.

– А как ещё может помешать шум, окружающий человека?

– На самом деле, вопрос мало изучен. Но есть ответ, который можно процедить через сито сознания и выявить правду. Любой шум отвлекает, мешает сосредоточиться, чтобы познать мир самому, а не через призму готовых решений, – думает. – Человечеству не выгодно, что есть люди с отличающимся взглядом от мироощущения, ибо такими барашками, выбившимися из стада, труднее управлять. Легче подвести под знаменатель людей, выборочно не выбирая, а сделать сумму согласной, но не гласной толпы, готовой выполнить приказ. В яму спрыгнуть или пойти на верную смерть, не важно, цель есть повиновение.

– Если будут те, кто выкажут недовольство, пойдут против них? – вопрос.

– Неповиновение рубится под корень. Выкидывается из обихода, стирая след из памяти, отключается от СМИ. Для неподготовленного разума испытание, равносильное смерти, ибо привыкают к ходу событий, – рассуждает. – Живут в обособленных знаниях, не могущих разорвать плен мечтаний, которые закрывают разум туманом серого бездействия. Вроде, открыты глаза, но нет возможности выбежать из тюрьмы новостных сводок, некрологов и событий. В них есть счастье, любовь, радость и другая жизнь, более полная, чем своя, но нет реального пребывания. Лишенные глаз мечтания. Стертые грани ощущения и критики бытия. Рушится разумность, если следовать за точкой сознания.

– Неужели нет никакого выхода из плена? Или изгнание? – не вижу свет.

– Только изгнание. Думать желания, раздумья или горести. Главное, усилие мозга, готового претерпевать