Последний рубеж. Том 2 - Вадим Фарг

— А ваша религия, — продолжил третий, молодой парень, и указал на выступающую женщину, — судя по вашему виду, только забирает! Деньги! Красоту! Время, которое можно потратить на себя!

По площади прокатился смешок. Сначала робкий, потом громче, перерастая в откровенный хохот. Глашатай побледнела. Её фанатичный запал угас, сменившись смущением и бессильной яростью. Она что-то пробормотала, отступила от трибуны и поспешно скрылась в толпе, растаяв в ней, как дым.

Я довольно усмехнулся. Отлично сработано. Эти «цветы» были лёгкой добычей. Но я знал, что «ягодки» будут совсем скоро. По моим сведениям, Пастырь уже что-то готовил. Что-то гораздо более серьёзное.

* * *

Школа встретила меня привычным шумом. Ученики сновали по коридорам, голоса звенели в воздухе. Моё появление, как всегда, вызвало лёгкий переполох. Удивлённые взгляды, шёпот, а затем… немой восторг, особенно от девушек. Они смотрели на меня, словно на героя из древней легенды, который только что спустился с небес. И я, чёрт возьми, почти поверил в это. Несколько девчонок, покраснев, даже попытались мне улыбнуться, а одна, самая смелая, прошептала: «Филатов…». Я лишь чуть заметно кивнул, и они тут же рассыпались, словно стайка испуганных воробьёв.

Я прошёл через центральный холл, поднялся по парадной лестнице, игнорируя любопытные взгляды. Мой путь лежал на запретный этаж. Место, где, по слухам, обитал сам дьявол, но на самом деле — княгиня Савельева. Дверь в её кабинет была приоткрыта, словно она знала, что я приду. Или просто чувствовала мою приближающуюся ауру.

Я вошёл. Княгиня сидела за своим массивным столом, перебирая какие-то бумаги. Её взгляд, как всегда, был проницательным, словно она видела меня насквозь. Она отложила пергамент, подняла голову, и на её губах появилась лёгкая, едва заметная улыбка.

— Илья Филатов, — произнесла она, её голос был глубоким и мелодичным. — Какая приятная неожиданность. Или… всё же ожидаемая? Я чувствовала твоё приближение. Словно буря надвигается на побережье.

Она жестом указала на кресло напротив. Я присел, чувствуя, как напряжение, скопившееся за последние дни, медленно отступает. Рядом с ней, на маленьком столике, стояла изящная колба с какой-то мутной, переливающейся жидкостью. От неё исходила слабая, но ощутимая аура подавления.

— Ты, вероятно, устал после всех своих… приключений, — продолжила Савельева, глядя на колбу. — У меня есть кое-что, что поможет тебе. Средство, которое усмиряет слишком агрессивную магию. Подавляет… ненужные порывы. Ты ведь чувствуешь, что твой Исток стал… ещё более неуправляемым?

Я покачал головой.

— Спасибо, княгиня, но нет, — ответил я. — Мне это не понадобится. Мои медитации… с Людой… они практически научили меня управлять своими эмоциями. И, как следствие, своей силой. Я чувствую себя гораздо лучше. Спокойнее.

Её глаза сузились, а на лице мелькнуло что-то похожее на лёгкую ревность. Или это была лишь игра?

— С Людой, значит, — промурлыкала она, склонив голову набок. — Ваша помолвка… как она? Всё в порядке? Не слишком ли рано вы решили остепениться? Ты ведь такой… бунтарь. Не боишься, что семейная жизнь притупит твои острые углы?

Я усмехнулся.

— Мои острые углы, княгиня, скорее, оттачиваются. А Люда… она не притупляет, а направляет. И наша помолвка — это не просто контракт. Это… осознанный выбор. И, поверьте, остепеняться я не собираюсь. У меня ещё слишком много дел в этом городе. И за его пределами.

— Так значит, она… помогает тебе контролировать себя? — Савельева медленно встала, обошла стол и остановилась прямо передо мной, чуть склонившись. Её глаза изучали меня, а я чувствовал лёгкое касание её ментального щупальца, пытающегося проникнуть глубже. Я лишь чуть укрепил свой покров, не давая ей полного доступа. — Неужели её… невинность… способна обуздать твою тьму?

— Её сила, княгиня, — твёрдо ответил я, глядя ей прямо в глаза, — не в невинности. А в её… чистоте. И в нашей связи. И да, она помогает. Намного лучше любых зелий.

Я чувствовал, как она пытается уловить что-то, что я скрываю. Но я был мастером маскировки. Моя демоническая сила была спрятана глубоко, лишь слегка пульсируя, но не вырываясь наружу.

— Что ж, — Савельева выпрямилась, и лёгкая улыбка вновь коснулась её губ. — Это… похвально. И неожиданно. Я думала, тебе понадобится что-то более… радикальное. Но если Люда справляется… я рада за вас. И за неё.

Её взгляд скользнул по моему лицу, задержался на разбитой губе. В её глазах мелькнула озорная искорка.

— Хотя, должна признать, — добавила она, чуть понизив голос, — я бы с большим удовольствием помогла тебе справиться с твоими… порывами. У меня гораздо больше опыта в этом, чем у юной Смирновой.

Я лишь рассмеялся, не вставая с кресла.

— Благодарю за предложение, княгиня. Но у меня уже есть компас. И он указывает в нужном направлении.

Она хмыкнула, но не стала настаивать. Её взгляд был полон вызова и… интереса. Она не сдавалась. И это, признаться, мне нравилось.

Княгиня Савельева медленно вернулась к своему столу, её движения были грациозны и точны, как у хищницы, что только что отпустила жертву, но уже присматривалась к следующей. Она взяла какой-то документ, тонкий пергамент с витиеватыми печатями, но взгляд её по-прежнему был прикован ко мне, словно она пыталась прочесть каждую невысказанную мысль, каждое скрытое намерение. Наконец, она отложила бумаги, сложила изящные руки на груди, и в её голосе исчезли игривые нотки, уступив место деловой, почти ледяной серьёзности. Её аура, до этого мягко обволакивающая, теперь стала острой, как заточенный клинок.

— Но оставим романтику на потом, Илья, — произнесла она, и я почувствовал, как её ментальное щупальце вновь коснулось моего тела, на этот раз с явным намерением оценить мою готовность к бою. Она не просто зондировала, она пыталась надавить, проверить крепость моей защиты. Я позволил ей это, чуть приоткрыв защиту, чтобы она почувствовала пульсирующую силу, что теперь текла в моих венах — силу, пропитанную тьмой Преисподней, силу, которую даже я не до конца понимал. Но не более того. Я не собирался раскрывать все карты. — У нас есть дела, куда менее приятные, но не менее важные. Ты в курсе той шумихи, что Пастырь разводит в городе? Листовки, эти нелепые пикеты… Мои люди докладывают, что они готовят что-то более масштабное. Демонстрации, возможно, даже открытые провокации. И, что меня особенно беспокоит, его влияние растёт. Слишком быстро.

Я усмехнулся, глядя на