Право на дом - Анна Щучкина

он до сих пор жив. – Кай-ро зажгла огонь, и дым медленно потянулся вверх. Выходит, мама планировала сказать нечто важное. – Стражи не опасны. Мы последние ликариласы в Таррвании, и у нас соглашение с императором и старшинами.

– И почему мы последние, а? – Я сжала стакан с водой, который она мне подала. – Почему?

– Семьсот лет прошло, дочь моя, – усевшись в свое кресло, ответила Кай-ро гораздо более официальным тоном, чем тот, которым матери обычно утешают детей. – Пора жить настоящим.

– Они уничтожили все! – рявкнула я и сжала кулак так сильно, что стакан треснул. По руке потекла кровь, но сердце болело сильнее. – Они убили взрослых ликариласов и забрали молодняк на опыты. Знаешь какие? – Я разжала руку, и осколки посыпались на стол. – Их разделали. Разобрали на органы.

– Знаю, Асира, и больше это не повторится. Наша стая ни с кем не враждует. И ты мне нужна, чтобы союзы стали еще крепче. Присядь, прошу. – Мать указала на стул. – Нужно все обсудить.

Присев, я схватила пучок травы, чтобы вытереть место мгновенно зажившей раны.

– Так давай ближе к делу!

– Тебе придется выполнить свой долг и выйти замуж.

Я стиснула окровавленную ткань. Драконьи яйца!

Все из-за тебя, Эжен.

Глава 19

Винсент

Я все испортила. Убила последнюю надежду на счастье. Я поделилась с Ааром своими страхами, открыла ему сердце, полное смятения, и сказала, чтобы он больше не говорил со мной. Уж лучше молчание, чем слова, которые лишь затягивают глубже в пучину отчаяния.

Он ушел, и я сразу об этом пожалела…

Из блокнота Бо

Поселения Сарркара 945 год правления Астраэля Фуркаго

Уже больше месяца я находился в пути со своим отрядом, и все это время меня преследовали голоса – мучительные воспоминания о стольких смертях. Каждую ночь я слышал вопли, всхлипы, последний шепот белых драконов. Возможно, они никогда не были моими и принадлежали другому дитто. Но любую жизнь следует оберегать.

Действительно ли дитто защищают драконов? Кажется, до сих пор мы приносили этим созданиям только смерть и разрушение. Дитто лишь тем и заняты, что истребляют драконов других дитто, совершенно забывая о благополучии империи и остальных существ. По дороге к монастырю, где мы должны забрать принцессу Анису, я многое увидел.

В глубине нашей империи, где поля уходят в бескрайние дали, а густые рощи охраняют тишину, находятся поселения, окутанные тенью безнадежности. Здесь время словно замирает, напоминая старые сказки, что читала мне матушка Шэлли, и каждый житель этих земель – настоящий герой предания, символ стойкости и упорства. Они до сих пор верили в светлое будущее… А я, наблюдая за ними, чувствовал, как внутри меня разверзается пустота.

– Каждое утро, – рассказывал зеленый фарффл, – вместо хлеба, размоченного в теплом молоке, мы едим черствые корки и запиваем водой. А иногда нет и этого. Мы просыпаемся с первыми лучами солнца и утешаем наших голодных детей. А когда засыпаем, нам снится, что мы кормим их фруктами и сладким печеньем.

Очередное подтверждение того, что под властью императора процветает лишь он сам. Я спросил:

– Кто твой дитто зеленого дракона?

Фарффл поник. Его пальцы испачкались в крови – от страха тот расковырял себе ноготь.

– Мой дитто погиб.

Вечерами селяне собирались у костров, и лед между поколениями постепенно таял: все хотели одного и того же – выжить. Это желание искрилось в языках пламени, таких близких и вместе с тем недоступных. Существа делились друг с другом последними крохами пищи, объединялись, как нити одной паутины. Вера согревала сердца и умы тех, кто продолжал бороться за светлое будущее Таррвании.

– Принц Винсент, что же с вами происходит? – опять запричитал мой верный лейтенант Тан. – Вы совсем исхудали! Вам нужно больше есть и тренироваться, иначе на поле битвы мы вас потеряем.

Я лишь сгорбился, погружаясь в темную бездну мыслей, словно старался спрятаться от мира.

– Не переживай, – произнес я с усмешкой, плохо скрывающей отчаяние. – Потеряюсь – найдут замену. Или меня воскресят некроманты, и я стану марионеткой своего отца, безвольной и беспомощной.

Кто-то тихо вздохнул, возможно, приняв эти слова за шутку, но мои люди знали, что в подобной шутке есть немалая доля правды.

– Мы все – марионетки своих отцов, – продолжал я, не в силах остановить этот поток мрачных размышлений. – Как бы мы ни стремились к свободе, их влияние всегда удерживает нас. Одна ложь за другой… И обман превращается в цепь.

На одном из задних дворов играла группа маленьких зеленых фарффлов, и это была ужасная игра: они дразнили девочку, черного фарффла. Она громко заплакала, когда в нее начали кидать мелкие камни.

Я обернулся к своим охранникам.

– Я ведь не один это вижу? – Никто не торопился отвечать. Внутри меня заклокотала ярость. – Зачем мы нужны, если закрываем глаза на беды народа?

– Нас это не касается, принц, – сказал наконец один из солдат. – Мы защищаем интересы правящей семьи. Все ради процветания империи и ее императора! – произнес он, и заученную фразу хором подхватили остальные воины.

Я кивком подозвал Аджита – единственного, чье лицо не выражало равнодушие – и снова взглянул на детей. Тот, что бросал камни в девочку, совсем разошелся, а его друзья, хотя и не присоединялись к унижению, не спешили ему препятствовать.

– Эй! – рявкнул Аджит, устремившись туда. – А ну!..

Остальные солдаты переглянулись. Я покачал головой. Мы ничем не лучше тех, кто просто наблюдает за издевательствами. Если народ Таррвании так беден, что дети могут только мечтать о плотном завтраке, то в чем же смысл императорской власти? Когда мне в последний раз искренне улыбались? На каждом привале мы с отрядом сидели у костра и жевали свои припасы. Нас не встречали пышным пиром, торжественными песнями и танцами. Селянам просто нечего поставить на стол. Я чувствовал себя истинным сыном своего отца – таким же преступником, как император.

И вот мы направляемся в храм, чтобы сделать принцессу пленницей моего отца. Как он поступит с ней? Казнит на глазах у моего дяди Рейна, чтобы подавить восстание? Она, возродившаяся спустя тысячу лет, поселила тревогу в глазах императора. А что, если…

Что, если с помощью Анисы мы сможем все изменить?

Глава 20

Рейн

Мой старый знакомый вернулся. Голод. Обрушился на меня, проник под кожу. Я не могу даже плакать – на это не осталось сил.

Из блокнота Бо

Шаффол 945 год правления Астраэля Фуркаго

– Милый Рейн, ты