Лилит - Никки Мармери

Жителей Иерихона, Гая, Македы, Ливны, Еглона, Лакхиса и Хеврона предали мечу. Убивали всех: мужчин и женщин, молодых и старых; быков, овец и ослов. Не щадили никого. Гордые города были выжжены дотла, обращены в груды руин на веки вечные. Их царей насадили на колья. Победители поселились среди руин, наслаждаясь виноградниками и оливковыми рощами, которые взращивали не они.

Все они были моими детьми – и захватчики, и погибшие.

Они были и Его детьми. Но из множества народов лишь они молились Яхве. И за это Он повелел истребить всех остальных.

Ашера не одобрила бы таких ужасов. Она не стала бы стравливать своих детей – брата против сестры, народ против народа.

Дорога от Вефиля вела меня через широкие равнины и глубокие долины среди холмов, изрытых высеченными в камне гробницами. Наконец я услышала журчание живительного Силомского источника. Среди растущих на террасах виноградников раскинулись черные шатры. На вершине холма стояло низкое, продуваемое ветрами здание из грубого камня, в котором хранился ковчег Завета – источник, как утверждали, невероятной победы израильтян в войне.

Я затерялась в толпе. Молода или стара пророчица, которую я ищу? Как мне разглядеть ее ключицу? Когда начался пир, я села среди женщин, и никто даже не удивился одинокой незнакомке. Женщина рядом со мной представилась:

– Милка, жена Финееса.

Разумеется, я уже поняла, что нельзя пользоваться собственным именем, которое теперь внушало ужас и презрение.

– Анна, – ответила я, принимая протянутую ею тарелку с чечевицей. – Ничья жена.

Милка рассмеялась и подала мне мясо.

– Тогда тебе нужно быть вон там, – она указала в сторону холма. – Готовиться. Такую красавицу, как ты, сегодня ждет удача.

– Готовиться? К чему?

– К танцу дев, разумеется, – нахмурилась она. – Ты откуда?

– Я много странствовала, – неопределенно махнула я рукой куда-то за холмы. – Расскажи, кто участвует в представлении?

– Незамужние девушки, – ответила Милка. – Они будут танцевать в виноградниках, чтобы заполучить мужа.

Соседка по столу продолжала болтать. Она рассказывала о своем муже, который скоро должен был унаследовать отцу, первосвященнику; о предстоящем урожае, который будет скуден; о греховности колена Вениаминова из Гивы и вероломстве филистимлян повсюду. А я тем временем жадно ела и пила свою порцию неразбавленного силомского вина в ожидании танцовщиц, которые должны были вскоре появиться. Их руки и шеи будут обнажены, и можно будет разглядеть знак под ключицей.

* * *

Наверное, вы догадались, что меня ждало глубочайшее разочарование, ибо пророчицы не было. Вместо этого праздник Господень в Силоме вошел в анналы истории по куда более мрачным причинам.

Как известно, девушки вышли в тонких льняных одеждах и с распущенными волосами. Их глаза сверкали, смех далеко разносился по округе. Плавными движениями изящных рук и тонких лодыжек каждая танцевала под ритм собственного бубна.

Женщины с гордостью наблюдали за своими прекрасными сестрами и дочерями. Неженатые юноши, да и, наверное, женатые мужчины тоже поглядывали на участниц действа с вожделением. А я жадным взглядом искала на каждой из них знак Ашеры. Бой барабанов и топот ног ускорялся, спеша к завершению танца. Но прежде чем юноши Силома успели выйти вперед, из укромных мест выскочили чужаки. Они пускали стрелы, чтобы отогнать нас. Каждый схватил по девушке, и захватчики унесли их прочь под крики, разрывавшие ночную мглу.

Милка, чья старшая дочь была среди танцевавших девушек, закричала на первосвященника, чтобы тот что-нибудь сделал. Однако древний старик с молочно-белыми глазами стоял в молчании. Он не вынес осуждения, не приказал ответить на обиду.

– Колено Вениаминово! – плюнула Милка. – В Гиве им не дали жен за их разнузданность, и они украли наших девушек. А он, – она указала пальцем на свекра, первосвященника, – он это допустил!

Толпа рыдала. Женщины кричали на супругов, чтобы те пустились в погоню. Но это было запрещено: законы, написанные мужчинами, поддерживали божественное право на жен, каким бы путем они ни были добыты.

Позднее я услышала всю историю о том, как странствующий левит остановился на ночлег в Вениаминовой Гиве и там его осадила развратная толпа. Окружив дом, местные потребовали от хозяина выдать путника, чтобы удовлетворить их похоть. Вместо этого левит заставил выйти на улицу свою наложницу, которую подвергли насилию и надругательствам. Она умерла в муках. В ответ остальные колена Израилевы прокляли колено Вениаминово и поклялись никогда не отдавать им в жены своих дочерей. Не ради убитой женщины, а в наказание за зло, причиненное левиту: бессмысленное уничтожение его имущества. Позднее, пожалев о своем проклятии и не желая увидеть гибель одного из древних колен, израильтяне подговорили мужчин из колена Вениаминова затаиться в ожидании девиц силомских и захватить их как законную добычу.

Я разозлилась на этих мужчин, которые обращались с родными женщинами как с боевыми трофеями, как с имуществом, которое можно отобрать и подвергнуть насилию. Вот к чему привело отсутствие Царицы Небесной, которая поддержала бы права и достоинства своего пола. Я решила покинуть эту беспокойную землю и поискать совета в другом месте.

Оракулы

Спустившись с холма Силома, я отправилась в путь по пыльным тропинкам и занесенным песком проселкам. Затем я вышла на горную дорогу, которая вела от Вирсавии на юге до руин Асора на севере. Ради безопасности путники двигались группами. Я то присоединялась к этим пешим караванам, то отставала от них по мере того, как их общество помогало или, гораздо чаще, докучало мне. Изредка я останавливалась поесть в деревнях или помыться в банях, встречавшихся вдоль дороги.

Достигнув вод Мерры, я увидела обсаженную кедрами по обе стороны дорогу к берегу. Камни, вылетавшие из-под железных колес тяжелых телег и стремительных колесниц, направлявшихся на запад, к морю, больно царапали мне ноги.

В Тир я пришла посреди сезона сбора морских моллюсков – источника пурпурного красителя, принесшего городу славу и богатство. Вонь существ, гнивших огромными грудами под полуденным солнцем, преследовала меня повсюду. Я была рада поскорее занять место на торговом корабле, шедшем на запад. Пока гребцы выводили суденышко из бухты, я смотрела, как удаляется моя родная земля со всеми ее несправедливостями, обидами и страданиями, исчезая в спокойных водах Западного моря.

* * *

Эллины не отказались от своих богинь. Их женщины по-прежнему участвовали в советах, пророчествовали и пользовались уважением. К ним я и отправилась. Я высадилась в скалистой Крисе и пешком дошла по залитым солнцем тихим холмам до святилища в Дельфах. Там я собиралась посоветоваться с пифией, озвучивающей пророчества Фемиды – покровительницы справедливости и естественного закона, дочери великой матери Геи.

Фемида удачно выбрала место. Святилище находилось высоко