Башня Вемовея. Душеспасательница - Анна Невер

В общежитии Вемовей закрыл дверь на засов до упора. Вынул из внутреннего кармана сюртука сосуд с ультрамариновой жидкостью. Целый и невредимый.

Аккуратно налил в фарфоровую чашу на дно дурман. И действуя медицинским пинцетом, опустил в него пару носовых платков с вензелями. Их было заполучить проще всего, просто вытащив из целого вороха подобных в служебной гладильной. Тщательно промокнул. Затем выложил платки на поднос, присыпал бесцветным порошком и оставил высыхать. Синева не оставила пятен, лишь освежила белый цвет.

Ему оставалось наведаться в комнаты одного должника и оставить гостинцы. А учитывая, что он уже изучил распорядок дня рыжих братцев, как и замок на дверях их номера, дело вполне решаемое.

* * *

Григорий Заблицкий сегодня соизволил явиться на занятия. На перемене как обычно собирался засесть со свитой в беседке. Однако в этот раз там смердело навозом так, что все разом благородные юноши вытащили платки и закрыли свои нежные носы, как их с пеленок учили.

– Куда только эти скоты-уборщики смотрят?! Пойдем отсюда, – скомандовал Григорий и через миг чихнул.

Урок военной истории проходил в лекционном зале. Вел его известный приглашенный профессор, родственник министра по казнотратам. Занудство, да не прогуляешь.

Компания направилась на верхние ряды, где, выжив «слабаков», вольготно разместилась.

Седовласый профессор, поправив пенсне, заглянул в собственные записи и упомянул, что вскоре ждет от всех курсовые.

– Конев, напишешь за меня, – велел Григорий, натирая нос платком докрасна.

И прыщавый паренек, наловчившийся отлично подделывать почерки, кивнул:

– А тетрадь?

– Тетрадь… – произнес Григорий. – Апчхи!

Посреди лекции о второй панокийской войне, а в частности о переломной битве под Зрянском, Григорий Заблицкий вдруг встал с места и согнулся, рассматривая собственные колени. А потом мелко затряслись его плечи.

– Григ! Эй, что с тобой? Что там?

Приятели, недопонимая, зашикали со своих мест. Заблицкий тем временем разогнулся, и стало понятно, что он смеется. Да еще как! Взахлеб.

– Ха-ха! – Григорий сел на ступени, устланные ковровой дорожкой, и стал снимать с ног ботинки. Красивые, цвета вина, из кожи ягненка.

– Григ, зачем?!

– Они не нужны мне, – воскликнул весело парень. – Вы все! Снимайте с ног кандалы! Они нам больше не нужны! К изнаню это вонючее училище! – он заскочил босиком на парту и, залихватски разведя в стороны руки, принялся приплясывать. – Чего стоите? Снимайте! В испод всех занюханных профессоров! К драконовому дрыну ректора! И батюшку моего! К изнаням, пусть гады сожрут его с потрохами! Задрали его сволочные приказы! – горя шальным взором, парень раскрутил в руке за шнурок ботинок и со всей силы швырнул его. Тот тяжело взвился под потолок над рядами парт.

Лектор слеповато поправлял очки на носу, когда ботинок феерично приземлился ему в лоб, а затем шлепнулся на трибуну, припечатав ведомость.

– В яблочко! – Заблицкий затряс кулаком над головой.

Все, кто пытался в тот неудачный урок утихомирить Григория, получали от него пяткой в глаз.

* * *

Весть о том, что Заблицкого-старшего отчислили за употребление дурманного нектара, облетела училище со скоростью бешеного дракона. На сей раз ни совет училища, ни высокородный отец курсанта не смогли замять произошедший инцидент. Мало того, что гневался почтенный профессор из столицы, получивший ботинком в лоб, так еще кто-то из шустрых учеников записал происходившее в лектории сие непотребство на агатит и поделился с друзьями. В тот день произошел обыск в номере братьев Заблицких, и в фарфоровом супнике с золотой каемочкой был обнаружен патрулем дурманный нектар.

Григорий все отрицал, но, когда ему предложили отправиться на полное дознание к чтецам, отказался.

Наутро собралась толпа зевак, пришедших поглядеть, как чемпион покидает училище. Полина как раз направлялась в отдел душеспасательства, когда застала процессию. Григорий Заблицкий с сопровождающими следовал в сторону портального грота. На дракушне его ждал дракон-перевозчик, ибо по слухам переход порталом старик Заблицкий сыну не предоставил. Чемпион прятал загнанный взгляд от толпы. Полина спустила заслон и прочла на его эмокарте море обиды и праведного возмущения. Парень считал себя незаслуженно выгнанным и дико злился, а еще присутствовали и нотки отчаяния. Григорий на миг запнулся, глядя куда-то в толпу зевак, а потом вспыхнул яростью.

Полина проследила за взглядом и увидела Вемовея Ранева. Тот стоял, подпирая ствол липы плечом, и со спокойствием удава взирал на действо. Рука его была поднята в прощальном жесте лишь одну секунду, а потом парень отлепился от дерева и зашагал прочь из толпы.

За ним шлейфом тянулось злорадство. Полина бросилась следом.

Она нагнала парня на дорожке, ведущей к столовой.

– Вемовей Ранев! Погодите!

Лишак обернулся и вздернул бровь в ожидании.

– Это вы, да? – сдув с глаз упавшую прядку, высказала Поля. – Вы как-то сделали так, чтобы Заблицкого отчислили?

– У вас отличная фантазия, душеспас, – произнес безучастно, но его невозмутимость не обманула ее.

– Точно! Вы еще тогда сказали, что его выгонят по другому поводу.

– По-вашему, я поймал вэйна в закоулке и налил в глотку запретного пойла? – фыркнул он.

– Нет. Не знаю, – смешалась Полина. – Но вы рады, что его выгнали.

– Как и половина училища, – все-таки он улыбнулся. Скупо, едко, но даже такая улыбка преобразила его лицо. На миг ей причудился довольный удавшейся шалостью мальчишка. – Может, вы соизволите позавтракать со мной и поведаете свою теорию?

Полина снова ощутила, как к ее щекам приливает кровь.

– Вы невыносимы! – воскликнула в сердцах она.

Парень продолжал смотреть на нее неотрывно, и его эмоции снова поплыли в сторону оценки ее прелестей.

– Опасны и мстительны, – не дала себя смутить она. – Я уверена, что отчисление Григория ваших рук дело.

– Так донесите это руководству, Полина, – предложил он уже без улыбки, впервые назвав ее по имени. – Вы же отлично умеете… хм, совмещать интересы.

Его слова уязвили. Вот еще почему она отказывается обычно от работы со сложными людьми, они часто бывают ядовиты, как пустынные пауки. Хотя ее слова тоже для него не прошли бесследно. Убедившись в этом, Полина выставила заслон, снизив «шум» от его эмоций до минимума. Развернулась и зашагала прочь.

– До завтра, душеспас, – полетело ей в спину.

Уже на работе, проводя душевную процедуру с одним из курсантов, Поля все время возвращалась мыслями к разговору с Раневым. Не хватало, чтобы этот лишак поселился теперь в ее мыслях. Мало ей его эмоций и чувств, от которых она ежедневные щиты ставит. Пусть своей грудастой лекарше голову дурит.

Вечером как никогда ждала свидания с Ильей. А когда наступил момент для разговора, почему-то так и не сказала ничего о своих подозрениях.