Отголоски забвения - Шокун Алексей

которой он так долго боролся, начинает разрывать его изнутри. Он был готов. Он уже не чувствовал страха. Он отдал всё, что было нужно. Его душа, его воспоминания, его связь с магией – всё это было его ценой. Этот шаг был последним, и он знал, что после него не будет возвращения.

Магия, тёмные силы, которые так долго угрожали ему, начали исчезать. Вместо того чтобы поглотить его, они начали растворяться. Он почувствовал, как его тело теряет ощущение, как его сознание сливается с этой магией и исчезает в пустоте. Он больше не был связан с этим миром.

Темные силы, которые когда-то пытались забрать его душу, теперь покинули его. Он больше не был пленником проклятия. Но что он потерял? Он чувствовал, как его тело становится пустым, как его сознание теряет чёткость. Он не был уверен, кто он теперь. Он потерял свою личность, свои воспоминания, всё, что когда-то его определяло. Он стал… ничем. Но он был свободен.

Игорь открыл глаза. Всё вокруг него было тёмным и пустым. Он не чувствовал боли, не чувствовал страха, но не чувствовал и себя. Он не знал, что будет дальше. Свобода имела свою цену, и он только сейчас осознавал, что, возможно, не был готов заплатить её.

Глава 54: Тень эфира

Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение, Трофимов проснулся в студии, но уже не был уверен, что это реальность. Мир вокруг него был искажён, расплывчат, как старое, выцветшее изображение. Стены, когда-то знакомые и уютные, теперь казались чуждыми. Всё вокруг мерцало, как если бы студия была не совсем материальной, а каким-то сном, который не заканчивался. Он пытался найти точку отсчёта, что-то, что напомнило бы ему, что он всё ещё жив, что всё, что происходит – реальное, но чем больше он пытался понять, тем сильнее исчезала чёткость.

С каждым новым эфиром его восприятие становилось всё более искажённым. Он не мог объяснить, когда началась граница между реальностью и тем, что происходило в эфире. Он знал одно – он больше не мог отличить одно от другого.

Его руки дрожали, когда он подключал оборудование. Он смотрел на экран – на экране был он сам, но его лицо стало каким-то странным, размытым, не его собственным. Искажённое отражение, словно в кривом зеркале. Взгляд на его лице был пугающим, пустым. Он не мог понять, почему, но это отражение было не совсем им. Оно было чем-то другим, чем-то чуждым.

Микрофон в руках казался тяжёлым, как никогда раньше. Он хотел сказать что-то, но слова не выходили. Вместо них – лишь шёпоты, смешиваясь с его мыслями. Шёпоты, которые он когда-то слышал в эфире, теперь были рядом. Они стали частью его.

«Ты не сможешь уйти», – раздался голос в наушниках, и Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение, почувствовал, как его тело онемело. Эти голоса больше не были просто в наушниках. Они были в его голове, они звучали в его мыслях. Он не мог их выключить. «Ты уже стал частью нас. Твой эфир – это твоя тень. Твоя реальность больше не существует.»

Слова были как удар в живот. Он не мог понять, что это значит. Он был ведущим, он был тем, кто управлял эфиром, но теперь… теперь эфир был тем, что управляло им. Он не мог отличить, что происходит в студии, а что – в его разуме. Каждое движение, каждый взгляд становился всё более искажённым.

Он взглянул на экран. Он сам стоял перед ним, его лицо было не его собственным. Оно было искажено, но почему-то казалось знакомым. Оно было тем, что появлялось в эфире. Он был сам собой, но не был. Это лицо было частью эфира, частью того мира, который он не мог понять.

Он снова попытался произнести что-то в микрофон, но слова стали размытыми, как если бы его голос был замедлен, как если бы его речь не была его собственной. Это было не просто искажение звука. Это было искажение самого его существования.

«Ты не можешь выбраться. Ты уже в эфире», – голос в наушниках звучал как зловещий шёпот, который проникал глубже и глубже в его сознание.

Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение, ощутил, как его разум начинает терять чёткость. Он больше не мог различать, где заканчивается реальность и где начинается эфир. Он не мог вспомнить, когда последний раз он был в мире, где всё было понятно, где его восприятие не было исказимо. Каждый шаг, который он делал, вёл его всё глубже в это темное пространство, которое когда-то было его студией. Он был частью эфира. Он был частью того, что пришло через эфир.

Эфир был теперь его миром. Всё, что происходило, было не просто манипуляцией. Эфир стал его тенью, его существованием. Он не мог выйти из этого мира. Он был им.

«Ты станешь частью нас. Ты не уйдёшь», – голос продолжал звучать в его голове, и Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение, больше не мог сопротивляться. Он был здесь, в студии, но он был и там – в эфире, в том потустороннем мире, который он открыл и который теперь поглощал его.

Студия стала расплываться, искажаться, её формы исчезали, становясь частью эфира. Всё вокруг него исчезало, растворяясь в темноте. Он видел, как его собственное лицо снова появляется на экране, но теперь оно было не его. Оно было каким-то другим, как лицо, которое давно исчезло и стало частью чего-то более тёмного, более зловещего.

Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение, попытался встать, но его тело больше не слушалось. Всё вокруг него стало непонятным. Эфир теперь был реальностью. Он был связан с ним. Он стал частью этого мира, частью его тени. Он не мог найти выход. Эфир поглощал его.

Глава 55: Тени прошлого

Владимир Волков стоял у окна своего кабинета, наблюдая, как светлый город под дождём превращается в размытые огоньки. В последние недели он переживал перемены, которые казались почти невозможными. Его решение обратиться к мистике дало свои плоды: компания восстанавливалась, доверие возвращалось, но внутри Владимира не исчезала тяжесть. Он знал, что заплатил высокую цену за свою новую силу, и эта цена будет продолжать расти, пока он не разгадает, что именно он стал частью.

Сегодня ночью, когда он чувствовал, что время сжалось вокруг него, Владимир принял решение, которое откладывал много лет. Он знал, что единственный способ освободиться от этого бремени – это взглянуть в лицо