Старые недобрые времена 3 - Василий Сергеевич Панфилов

— Господин Президент, — несколько вразнобой поприветствовали его вошедшие.

— Господа, — сухо ответил он, сделав паузу и не предложив сесть.

Линкольн коротко взглянул на Генри дю Пона, и промышленник, человек далеко не робкий, с трудом удержался от того, чтобы не отшатнуться. Обычно тёплый, дружелюбный взгляд, но сейчас…

… будто дула орудий крупного калибра глянули на него из глубин человеческой души. Орудий, за которыми уже стоят артиллеристы, ждущие команды «Огонь!»

Президент перевёл взгляд на сенатора Моррилла, известного лоббиста, а потом на Сая Маккормика, производителя сельскохозяйственной техники, ставшего, с началом войны, ещё и поставщиком оборудования для Армии.

— Господа… — Линкольн сделал паузу, — присаживайтесь.

Сенатор, быстрее всех уловивший настроение Президента, осторожно сел на самый краешек стула, выпрямив спину, и ведя себя, да и, пожалуй, чувствуя, как нерадивый ученик, вызванный к директору.

Дю Пон уселся было, как привык, достаточно вольготно, но под взглядом Президента, поёрзав, последовал примеру Моррилла…

… а Маккормик не стал искушать судьбу, последовав примеру сенатора, и даже, вспомнив детство и весьма суровое воспитание в частной школе, положив руки себе на колени.

— Я вами недоволен, господа, — тихо, но очень веско уронил Линкольн, — Когда вы затеяли борьбу против Union Tools Machineryи лично Георга Шмидта, я доверился вам, полагая, что это обычная борьба деловых интересов, и отошёл в сторону, хотя фигура Шмидта лично мне очень симпатична. Но вы, господа, перешли черту.

— Это… — он положил руку на стопку бумаг, — решение суда, согласно которому Union Tools Machineryабсолютно чисты, а вот вы, господа, замарались очень сильно, и вам придётся постараться, чтобы очистить свою репутацию.

— Я… — чуть усмехнулся Президент, и от этой усмешки у сенатора Моррилла пробежали по спине мурашки, а в горле образовался противный вязкий комок, — могу понять игры с патентами. Это не честная игра, но тем не менее…

— Но, господа… — Президент, опытный юрист и страстный театрал, встал, да так, что иной именитый актёр заплакал бы, увидев эту сцену, наполненную драматизмом и подлинным величием, — мятежники⁈

Он едва заметно повысил голос, но звучал он так, что собеседники содрогнулись.

— Мятежники, — повторил он, — британцы, недобросовестная конкуренция, подлог… я ничего не забыл, господа?

— Господин Президент, — начал был дю Пон, — это обычное недоразумение! Банки, даже в воюющих странах, ведут дела с противной стороной, хотя бы через посредников, и…

… взгляд, да такой, что Генри дю Пон понятливо замолчал, сглотнув.

— Ваши игры, — Президент наконец уселся, и присутствующим стало чуть легче дышать, — должны заканчиваться там, где начинаются интересы страны! Страна — это не вы, господа! Не корпорации, даже самые крупные. Страна — это её граждане, это солдаты, которые воюют и умирают сейчас не за ваши интересы, а за свою Родину!

— Это… — он положил руку на толстую стопку писем, — пишут военные. Солдаты и генералы. И все… все, господа! Все пишут о том, что на фронте нужен динамит!

— А ваши игры… — Линкольн прерывисто вздохнул, и стало ясно, что он сейчас таком бешенстве, что не дай Бог…

— Динамит, — продолжил Президент, — станкиUnion Tools Machinery,медицинское оборудование и всё, что может и должно спасать жизни солдат. Всё это, господа, не доходит в должной мере до воюющей Армии… по вашей вине.

— Господин Президент, — страшно потея, решился-таки возразить Маккормик, — да, мы отчасти признаём свою вину, но поймите, подозрительный иностранец…

— Иностранец? — тихо сказал, а скорее даже — прошипел Линкольн, — Он такой же американец, как и вы!

— Мы действовали в интересах страны, господин Президент! — решительно сказал дю Пон, — Опасаясь монополии, мы не могли допустить в столь ответственный для страны момент подозрительного человека.

— Монополии? — прищурился Линкольн, — И это говорит мне человек, поставляющий половину пороха в Армию? Человек, чья семья десятилетиями держала в кулаке рынок пороха, выживая конкурентов? А теперь, когда появился новый продукт, появилась угроза Вашей монополии, вы смеете говорить мне это?

Он постучал пальцем по письмам.

— Здесь — письма от солдат, от генералов… и мне, господа, интересы солдат, интересы Армии, интересы страны важнее ваших интересов!

— Господин Президент, — начал Моррилл, покосившись на дю Пона и Маккормика, — мы не враги Союза и просим всего лишь об осторожности. Union Tools Machineryновая, молодая корпорация, и делать ставку на динамит, ставку на то, что поставки будут бесперебойными, на наш взгляд несколько неосмотрительно и даже опасно.

— Осторожность? — Ликнольн улыбнулся так, что его собеседники содрогнулись, — О да, господа, вы теперь будете очень осторожны!

— Очень… — прочти прошептал он, наклонившись вперёд.

— Слушайте внимательно, — сухо сказал он, поднявшись во весь рост, — Я не стану поднимать вопрос о ваших махинациях — пока. Но если опять начнёте ставить палки в колёса Union Tools Machinery,палки в колёса воюющей Армии, я вспомню всё.

— И, господа… — он усмехнулся, — при любых проблемах у Union Tools Machinery с армейскими поставками, я вспомню именно о вас, и вам придётся доказывать, что вы невиновны…

— Вот и всё, господа, — с обманчивой мягкостью произнёс он. Спасибо, что пришли.

Он кивнул секретарю, который проводил гостей до входа и закрыл дверь.

Медленно сев в кресло, Президент некоторое время молчал, а потом, молитвенно сложив руки, сказал очень тихо, но страстно…

— Господи, дай мне сил!

* * *

Вашингтон встретил Шмидта с неожиданной, даже несколько избыточной теплотой. Едва он успел заселиться в отеле, как гостиничный бой, вертлявый темнокожий мальчишка лет десяти, принёс ему записку от одного из конгрессменов, с самыми лестными словами и приглашением на обед.

Едваонуспелчеркнуть в ответ несколько слов и отдалответную записку бою, скрепив её монетой в один даймi, как появился ещё один посыльный, с запиской аналогичного содержания от сенатора Моррилла, и попаданец едва удержал лицо.

— Да уж… — задумчиво сказал он, прикрыв дверь, — Джонни! Я в ванну, если будут ещё записки, принимай со всей вежливостью, и каждому посыльному, если это только не белый, разумеется, отдавай по дайму. Если будут какие-то вопросы, говори, что хозяин только что приехал, очень занят, но непременно постарается встретится, если только позволят обстоятельства.

— Да, мистер Шмидт, — вытянулся слуга, гордый важнойролью. Несмотря на возраст, служит он