"Фантастика 2025-65". Компиляция. Книги 1-29 - Виталий Свадьбин

Зайков рванул другую перчатку, поднял перед собой руку, ошалело уставился на шевелящиеся кости пальцев. Потемневшие от пота кудри прилипли к лобной кости.

— Господи помилуй, — прошептала я. В последний момент вспомнила, что следует не перекреститься, а приложить ладонь к груди, рту и лбу. — Это кара! Кара за грехи! За ложь! Господи, и я грешна, не попусти… — Зайков качнулся было ко мне, и я опять завизжала: — Не подходи!

Он развернулся к окну, пытаясь разглядеть свое отражение в оконном стекле. Споткнулся — чего никогда не случилось бы со светским щеголем. И заорал во всю глотку, когда по другую сторону стекла возникло лицо. Бело-синюшное, со вздутыми щеками, и развороченным виском, половину лица под которым заливала чересчур алая кровь.

Открылась дверь, в кабинет шагнул Стрельцов. Выдохнул:

— Господи помилуй!

Осенил себя священным жестом.

Взгляд Зайкова метнулся от него ко мне, снова приклеился к окну.

— Батюшка! — завизжала я. — Забирай его! Не меня! Не виноватая я! Это он!

Упырь повернул лицо от меня к Зайкову.

— Священника! Позовите священника! — вскрикнул тот.

Попытался выскочить из комнаты, но Стрельцов не сдвинулся с места, словно его к полу приколотили.

— Я ничего! — Голос Зайкова сорвался. — Ничего не было! Я ее пальцем не тронул! Клянусь!

— Не было? — истерично взвизгнула я. — И тайных свиданий не было?

— Не было, ты сама не хуже меня знаешь!

— А зачем ты тогда в мой дом полез?

— Клад… Клад искать! — Он бухнулся на колени. — Простите, Павел Ильич, никогда больше… И не подумаю!

— А расписки зачем с собой потащил? — хрипло спросил Стрельцов.

— Хотел доктору продать, да побоялся что украдут.

— Откуда у тебя такие деньги?

— Не было денег, в карты выиграл! Грешен! — Он потянулся осенить себя священным знамением. Замер, увидев нормальную руку.

Стрельцов отступил от двери, и Зайков вылетел в нее, едва не снеся полотно с петель.

Я вцепилась в кулак, чтобы не расхохотаться.

Стрельцов замер, приподняв руку в предупреждающем жесте.

Что-то грохнуло.

— Все, — выдохнул исправник, расплываясь в улыбке.

Я сползла по стене, не удержавшись на ногах от хохота.

Но долго смеяться не пришлось: с улицы донесся крик, тут же стихший. А следом — повелительный голос, который я узнала с первых же звуков.

— Этого — на конюшню, выдрать так, чтобы сидеть не мог, и отпустить.

— Непременно. — Вот эти голоса мне были незнакомы. Странно, что ответ был не «да, барин» или «как прикажете» — впрочем, на самом деле меня сейчас взволновало другое.

— Вы позвали Виктора? — ахнула я.

— Конечно, князя вся эта история прямо касается.

Лицо у меня, видимо, стало очень выразительным, потому что Стрельцов добавил почти извиняющимся тоном:

— Вы сказали, что свидетелей я волен выбирать на свое усмотрение.

Ну да, я так и сказала, потому что не знала, кто в свете достаточно влиятелен, любопытен и притом достаточно болтлив, чтобы завтра же разнести по гостиным историю о том, как Зайков, испугавшись собственной тени, признался, что залез ночью в чужой дом вовсе не от большой любви. Да и про клевету добавить. Чтобы он сделался посмешищем в городе и сбежал.

— Но я не думала…

Я осеклась, потому что дверь распахнулась и в кабинет широким шагом вошел Виктор. На его лице раздражение боролось с весельем, наконец веселье победило, и он расхохотался.

— Кирилл Аркадьевич, снимаю шляпу. Представление вышло куда интересней императорского театра.

— Ваши восторги не по адресу, — улыбнулся в ответ Стрельцов. — Если хотите поблагодарить настоящий мозг этой аферы, благодарите жену.

Виктор склонился к моей руке.

— Ты неподражаема.

Я смущенно улыбнулась.

— У меня одной ничего бы не вышло. Кирилл Аркадьевич, а кто был упырем?

Он рассмеялся, открыл форточку.

— Гришин, покажись!

Через несколько минут оживший мертвец вошел в комнату. В неровном свете свечи его грим, пожалуй, выглядел еще убедительней, чем сквозь оконное стекло. Я даже вздрогнула, когда он потянулся к ране на голове.

— Ваше благородие, дозвольте умыться. Не то что люди, лошади шарахаются.

— Хорошо, ступай, — кивнул исправник.

— Погоди, — вмешался Виктор. Протянул ему монету. — Вот тебе за труды.

— Благодарствую. — Он отлепил от лица что-то комковатое, красное.

— Моя маменька обожает домашние театры, — рассмеялся Стрельцов, проследив за моим взглядом. — Воск и клюквенное варенье.

— Столько добра перевели на этого паршивца, — проворчал пристав, исчезая за дверью.

Стрельцов посерьезнел.

— К слову о паршивцах. Виктор Александрович, надеюсь, вам не нужно напоминать о законе. Телесные наказания дворян отменены еще двадцать лет назад.

— После нашего воссоединения с женой вся моя дворня начала ее обожать. Не знаю, как это у тебя получилось, душа моя, буквально за несколько дней. — Виктор улыбнулся мне. Снова обернулся к Стрельцову. — И они, конечно же, очень недовольны, что барыню оклеветали, а барина расстроили. Я сурово попеняю своим людям за самоуправство.

Стрельцов с усмешкой покачал головой.

— Как исправник я обязан следить за соблюдением закона. Как дворянин предпочту не интересоваться, что произошло после того, как господин Зайков покинул присутствие. Однако, если ко мне поступит жалоба, я буду вынужден начать официальное расследование… со всеми последствиями для репутации пострадавшего.

— Разумеется. — Виктор коротко поклонился. — Кирилл Аркадьевич, я ваш должник.

— Удовольствие от представления вполне компенсирует мне все хлопоты, — отмахнулся тот.

Муж подал мне руку.

— Пойдем. У тебя был долгий день, и пора отдохнуть.

В карете Виктор устроился не напротив, как обычно, а рядом со мной. Притянул меня к себе, обнимая.

— Я по тебе соскучился.

Он приподнял мой подбородок, целуя.

— Ты не сердишься? — спросила я, когда мы оторвались друг от друга.

— На тебя невозможно долго сердиться. — Виктор погладил меня по щеке. — Признаюсь, когда мне рассказали, что видели тебя у присутствия, я был взбешен. И, когда пришла записка от Стрельцова, был готов к ссоре и с ним, и с тобой. Но он умеет быть убедительным.

— Что ж, спасибо ему. Много ты слышал?

— Все, — пожал плечами Виктор. — В стенах этого здания еще при постройке установили слуховые трубы, для удобства допросов и записей показаний. Так что я мог в полной