Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

обивку гроба. Никто не забрал его у тебя, никто не будет его носить. Он твой. – Он помолчал с минуту. – Знаю, ты не веришь, что у меня получится, но ведь ты не оставил мне другого выхода. Так что мне придется доказать, что ты не прав. Я не позволю этому случиться, не позволю Равнинным проиграть. Если загробная жизнь существует, то мы снова встретимся, и ты сам скажешь, сумел ли я сдержать данную тебе клятву.

Глава 37. Прощение Шелеста

Шаэ отправилась в дом Шелеста, где два бойца держали под стражей Юна Дорупона. Эти два Пальца не смогли бы справиться с Зеленой Костью высокого ранга, но им и не требовалось, потому что пленник больше не носил нефрит. Один охранник стоял у входной двери, чтобы никого не пускать, а другой находился внутри, чтобы не выпускать Дору. При них были лишь пистолеты, но не ножи, чтобы пленнику не представился шанс заполучить оружие и нефрит.

– Хило-цзен не велел никого пускать, – сказал караульный, когда Шаэ приблизилась.

Даже младшие Пальцы называли Хило по имени, как приятеля.

– Это дом Шелеста, – сказала Шаэ. – А Шелест – это я, так что я здесь живу. Человек, который сейчас внутри, здесь лишь временно, и я хочу с ним поговорить. – Палец все еще сомневался, и Шаэ добавила: – Лучше просто сообщи о моем приходе Колоссу, но не преграждай мне дорогу.

Палец поразмыслил о разнице в их положении и впустил Шаэ. Внутри было темно, даже в разгар утра. Все ставни были закрыты, потолочный вентилятор гонял теплый и затхлый воздух, пахнущий гвоздикой и несвежими свитерами. Дору ничего не выбрасывал, дом был забит разномастной мебелью, растениями и всевозможными подарками, которые он много десятилетий получал как Шелест – статуэтками, декоративными шкатулками, яркими вазами и резными пресс-папье, ковриками и подставками из черного дерева. В углу гостиной, у окна, сидел в кресле другой охранник с написанной на лице скукой. Дору растянулся на диване, его глаза закрывало сложенное влажное полотенце.

– Это ты, Шаэ-се?

– Дору-цзе… – Шаэ осеклась. – Здравствуй, дядя Дору.

Бывший Шелест больше не имел права на этот суффикс, которым его называли всю жизнь.

Дору приподнял с глаз полотенце и переместил длинные ноги, медленно и осторожно сев, как будто не знал собственное тело и подозревал, что оно может переломиться. Без нефрита он выглядел костлявым и нескладным. Бывший Шелест облизал сухие губы и покосился на Шаэ, словно чтобы убедиться, она ли это.

– Ох, – выдохнул он, откинув голову и закрыв глаза, будто движение его истощило. – Как ты справилась, Шаэ-се? Как прошла через это, одна и так далеко от дома?

Она молода и полна здоровья, умеет лучше переносить головные боли, сокрушительную усталость и панические атаки нефритовой ломки. Возраст Дору приближался к восьмидесяти, почти как у дедушки. Она не могла не задуматься, не была бы смерть более милосердной судьбой для него, чем это унизительное испытание.

– Недели через две станет легче, – обещала она.

– Я знаю, Шаэ-се, – вздохнул Дору. – С меня не впервые снимают нефрит и сажают в тюрьму. В этот раз я хотя бы нахожусь в комфорте собственного дома, а не в шотарской камере. – Он шевельнул пальцами, показывая, что это не имеет значения. – Но не думаю, что это продлится так долго. Подойди поближе, у меня теперь не такой острый слух. Сядь и расскажи, почему я еще жив.

Шаэ выбрала кресло и села напротив.

– Похороны Лана, дядя, – объяснила она. – Его вчера похоронили.

Под похожими на бумагу веками Дору собралась влага и скользнула из уголков глаз, прочертив тонкие дорожки по лицу, пробивая путь среди морщин, как две реки.

– Почему он? Он всегда был таким хорошим, разумным человеком, послушным сыном. Ох, Лан-се, почему ты был так глуп? Такой хороший и такой глупый? Мне должны были разрешить прийти на похороны, – добавил он с укором. – Хило мог бы оказать мне хотя бы эту любезность.

– Ты знаешь, что не мог.

– Как это случилось? Бедный Лан-се, как он погиб?

– Попал в засаду по пути домой из «Божественной сирени». Утонул в бухте. – Шаэ удивилась, что сумела это произнести.

Дору энергично затряс головой.

– Такого не может быть. Это какая-то чудовищная ошибка. Этого никогда не планировали, никогда.

По венам Шаэ разлилась холодная ярость.

– Почему ты нас предал, Дору? После стольких лет? Почему?

– Я только хотел как лучше. Этого желал бы Коул-цзен. Я бы никогда не предал его, ни за что и никому. – Его лицо осунулось от сожалений. – Даже его собственным внукам.

– Это какая-то бессмыслица. Ты хочешь сказать, что дедушка устроил против нас заговор вместе с Горными?

– Хороший Шелест, – сказал Дору, – умеет прочесть мысли Колосса как свои собственные. Коул-цзен никогда не просил меня сделать то или иное и никогда не спрашивал: «Дору-цзен, что мне делать?» Я всегда знал его цель еще до того, как он определял ее сам для себя. Если он говорил: «Нужно захватить этот город», я понимал, что это означает нарушить морские коммуникации. Если он говорил: «Нужно поговорить с тем-то и тем-то», я знал, что он имеет в виду подкупить их, и делал соответствующие приготовления. Я делал то, о чем Коулу-цзену не было надобности просить. Понимаешь, Шаэ-се?

– Нет.

– Коул-цзен сделал в жизни всего несколько ошибок, о которых сожалел. Когда они с Айтом были партнерами, Люди Горы были сильны, достаточно сильны, чтобы освободить страну! Ты родилась уже после войны, Шаэ-се, и не можешь понять, что это значит. Это мир, а не война разделили нас на кланы, превратили в соперников за территории, бизнес и нефрит. У твоего деда сердце разрывалось от того, что они с Айтом оставят после себя в наследство одни раздоры. Я пытался это исправить, как он того хотел. Пытался снова объединить кланы.

– Покрывая Горных, пока они добывали нефрит за нашей спиной? Сотрудничая с их Шелестом и продавая нас? Я просмотрела записи КНА и Казначейства. Ты набивал себе карманы.

– Зачем мне деньги, в моем-то возрасте? – Его вытянутое лицо презрительно сморщилось. – Дочь Айта хотела объединить кланы. Хотела сделать это мирно, а если нет – то силой. Она сильнее, амбициознее и умнее Лана – да простят меня небеса за эти слова. Я много раз пытался уговорить его начать переговоры о слиянии, но он отказался даже думать об этом. В одно ухо ему нашептывала гордость, а в другое этот волк Хило.

Голос Дору угасал, как будто его покидала энергия.

– Я согласился закрыть глаза на деятельность Горных на рудниках – за