"Фантастика 2025-140". Компиляция. Книги 1-30 - Алекса Корр

— Вы что, за год даже не удосужились выучить, кого как зовут? — женщина выпучила на нее глаза.

— Кто ходил, того запомнила, — холодно ответила Марина, не торопясь вступать в визгливую перепалку. С учетом того количества новых учеников, которое появлялось у нее каждый год, даже активно отвечающих было сложно запомнить по именам, а уж прогульщиков — тем более.

— Сережа ходил! — сдвинула брови женщина и наклонилась над Мариной всем своим ростом и весом, будто пытаясь вдолбить эту мысль в голову наглой учителишки. Марина, которая терпеть не могла нарушения личных границ, не выдержала:

— Послушайте, женщина, Вам что нужно? — спросила она. — Я всех аттестовала, ни одного пустого окошечка не оставила.

— Вы поставили Сереже «тройку» за четвертую четверть! И у него теперь выходит «четыре» за год. По музыке! Где это видано? — наконец, добралась до сути скандалистка. И хоть до этого она заявила, что отметка за четверть «отсутствует», но, похоже, просто не желала ее видеть.

Марина скрипнула зубами и полезла в рюкзак за бумажной версией своего журнала: как знала, что понадобится, и взяла его с собой.

— Фамилия, — строго потребовала она, тоном напоминая, кто в данной ситуации выше по статусу.

— Кедров, — поджав губы, процедила женщина, видно, решив все-таки дать учителишке последний шанс, прежде чем жаловаться директору и писать кляузу в Управление образования. — Пятый «Б».

Марина пролистала журнал и сразу нашла проблемную зону, трижды обведенную красной пастой в разных местах.

— Ваш Сережа на музыке в этой четверти был всего один раз, в самом начале, — девушка повернула журнал к родительнице.

— Он болел, — почти гордо пояснила та.

— Да, я вижу, — профессионально сдерживая внутренние порывы, ответила Марина. — В первый урок у него значится «Нб», я так помечаю болевших. Затем стоит одна «тройка», а дальше — шесть «эНок» и ни одной отметки.

— Не может такого быть! — женщина вгляделась в журнал внимательнее. — Вот тут он был у зубного.

Она ткнула пальцем в апрель.

— Хорошо, исправим на «болел», — Марина послушно подписала «б», хотя никакой бумажки, подтверждающей визит к доктору, ей не предоставили.

— Вот здесь он помогал классному руководителю с подготовкой к капустнику. Его должны были отпросить, — с чувством собственной правоты заметила женщина, продолжая разглядывать ровные ряды чисел и значков.

— Да, здесь стоит пометка «Ув», то есть «уважительная причина», — ответила Марина, хотя в глубине души не считала такую практику прогулов уважительной причиной.

— Вот здесь он снова болел, — женщина указала на еще три «Нб». — А вот тут… тут не знаю. Но точно не прогуливал!

— Видите ли, с точки зрения правил выставления оценок, на самом деле не имеет значения, по какой причине Вашего сына не было на занятиях, — осторожно, чтобы не спровоцировать возмущенную истерику, начала Марина.

— Как это? — неискренне удивилась женщина.

— Чтобы поставить четвертную, требуется хотя бы три отметки, — послушно пояснила Марина, опустив уточнение, что для этого еще и — о, ужас! — учиться надо. — У Вашего сына она одна. Я дала ему дополнительное задание. Он его не сделал.

— Где дали? — нахмурилась женщина, глянув на сына. — Я не видела задания.

— В электронном журнале было уведомление, — пояснила Марина.

— А, так у него пароля нет от аккаунта. Вы бы мне написали, я бы ему передала, — заявила она.

— Вам я тоже писала, — поджав губы, заметила Марина: ну не мог ребенок целый учебный год прожить без доступа к электронному дневнику. — Вот у меня тут красный восклицательный знак. Родителям всех детей, которым я этот знак поставила, за две недели до выставления отметок были высланы электронные письма.

— Простите, но не могу же я каждый день проверять, кто там что пишет! — смущенно, и потому весьма нагло и с напором ответила женщина. — Там этих писем — миллион!

— Кхм, — только и ответила Марина, тщательно и сразу при обнаружении отвечавшая на каждое маломальское сообщение от тысячи четырехсот сорока родителей семисот двадцати детей. Конечно, не каждый из этих двух тысяч человек писал ей еженедельно. Зато некоторые эту норму перевыполняли десятикратно.

— Но если по одной отметке нельзя выставлять «четвертную», то как же Вы тогда это сделали? — тут же нашла спасительную ниточку женщина. — Он всего на одном уроке был, и в тот день Вы его не спрашивали! Получается, оценка несправедливая!

— Очень просто, — развела руками Марина. — Я поставила ему «двойки» за несделанные работы. Вообще-то, полагаются «колы», но эта отметка уже лет пятьдесят, как не используется. И так как завуч настоятельно меня просила «двойки» в журнал не выставлять, потому что «двоек» по музыке не бывает, пришлось исправить их на «тройки». Так у Вашего сына и вышла «тройка» в четверти. И «четыре» за год. Как мне кажется, с «колов» до четверки — это и без того потрясающее преувеличение. Чего Вы еще от меня хотите?

— Ну, дайте ему еще какое-нибудь задание, — подумав немного, потребовала женщина. — Это же просто урок музыки, не физика какая-нибудь.

— Извините, — покачала головой Марина, проглотив очередное оскорбление любимого предмета. — Учебный год завершен, отметки выставлены. Если Ваш сын очень много болел в этом году, подойдите со справками к завучу и поговорите. Я, честно говоря, даже не знаю, можно ли еще что-то исправить. Возможно, уже нет.

— Но журнал же электронный, — не поняла женщина. — Исправил — и все.

— А сводка по нему — бумажная. Распечатывается, подшивается и заверяется печатью в определенный день года, — сказала Марина, которая на самом деле не знала всех тонкостей финального оформления бумаг, но предполагала максимально серьезную форму.

— Марина Игоревна, ну пойдите навстречу! — взмолилась женщина, поняв, что проиграла раунд, но еще надеясь на победу в итоге.

— Послушайте, сдалась Вам эта «тройка», — устало вздохнула Марина и потерла дергающуюся венку на виске. — Ну, испортила она мальчику годовую. Но он всего в пятом классе, и годовая — «четыре». При желании еще сто раз все исправит и с золотой медалью школу закончит!

— Вы не