Печать бездны - Марьяна Ясинская

— Инис — это второй василиск, я так понимаю? — Я кивнула, подтверждая догадку Лизы. — Мы вообще договорились, но только Анеса там не было. Там была жутко здоровая, но до невозможности милая и обходительная рептилия. Вот с ней, вернее с ним, мы и подружились.

— Однако! — Теперь мои глаза полезли на лоб. — Кроме Анеса других зверюг быть не могло. Вы же почти по локоть в камне застряли. Это точно был он, вернее его боевая ипостась вышедшая, судя по всему, из-под контроля. Н-да, умеем мы с тобой приключения находить на свои пятые точки.

— Что есть, то есть, — улыбнулась Лиза. — Давай уже по очереди в душ и спать, а то проспим первое испытание.

Собственно, слова Лизы оказались пророческими. Испытание мы действительно проспали.

На рассвете я проснулась от душераздирающего крика. И столько было в этом крике боли, отчаяния, злости, что стало не по себе. Кричала Лиза, она металась по постели, липкой от пота. По всему её телу мелькали алые сполохи силы, фокусируясь в ладонях. Браслет-подавитель нагрелся и начал дымиться. Бездна, если в ней проснулась магия огня, она же спалит все здесь и сама сгорит. Не мудрствуя лукаво, метнулась в душ, набрала полный таз холодной воды и окатила соседку по комнате.

***

Лиза

Сон был на удивление реалистичным. Я стояла на базальтовой тропе в ожидании аудиенции у бабушки. Сегодня гора была не в духе, поэтому камень слегка прогрелся. Хотелось скинуть босоножки и ощутить голыми ступнями приятное тепло. Тропа представляла из себя ступени из застывшей лавы, отполированные временем до блеска. Цветовая гамма базальта разнилась от кроваво-красного до обсидианово-чёрного. Местами потрескавшиеся, со сколами и провалами ступени существовали столько же, сколько и сам Осколок. Тропа примыкала к огромной пещере в центре действующего вулкана. Здесь собирались просители жаждущие помощи сильнейшей ведьмы Черноземья — Пелагеи Денисовой. Бабушка не зря расположила свой кабинет в этом «дивном» месте. На данный момент она была единственной, в ком открылась стихия земли, истинной магии Черноземья. Это сейчас уже забыли про чистые виды магии, почитая любое проявление силы. Однако Источник Черноземья у нас консерватор, он просыпался и подчинялся только магам земли, остальное время проводя в спячке в виде огромной горы. Гора коварна и своенравна, проснувшись вместе с силой дара, она не желала засыпать. Сила распирала Источник, изредка выплескиваясь вместе с лавой. Во избежание разрушений Пелагея вынуждена была находиться поблизости, чтобы сдерживать её опасный нрав.

Сейчас зёв пещеры оплетали лианы, покрытые бутонами орхидей. Это означало, что пожаловал кто-то из старшей крови. Чем экзотичней растение-страж, тем сильнее кровь и сила просящих. Ожидание затягивалось. Я от нечего делать всё-таки сняла обувь и прошлась босыми ногами по камню. Боги, как же хорошо вот так нежиться в рассветном солнышке, стоя на тёплых камнях. Кажется, что потоки силы заполнили меня до отказа, даже чувствовала покалывание в кончиках пальцев от желания творить. Моя основная направленность — жизнь. Я легко взаимодействую с живыми существами, растениями, животными, насекомыми. Даже сумела выработать определённую жизненную философию, которая умудрялась глубоко закопать извечный пацифизм и любовь ко всему живому во имя чувства самосохранения. Иначе среди родственниц Пелагеи я не продержалась бы и дня.

Окинув взглядом в целом безжизненный пейзаж, остановила свой невеликий выбор на орхидеях. Хмыкнула, дяденька Ленин в земном мире завещал делиться, поэтому у бабулиных любимиц сегодня будет подпитка. Иногда даже я могу быть бескорыстной, если этого никто не видит. Настроение было прекрасное, лёгкой трусцой с прыжками, аки горная козочка, через трещины и расселины ступеней я добралась до диковинных цветов. Только поманила их рукой, и вот уже лианы выкинули побеги, обвивая мои руки по локоть. Зелёная мякоть стеблей напитывалась дармовой силой, утолщалась, становилась матовой, упругой, наполненной жизнью. Сила перетекала в бутоны, расходилась по лепесткам мельчайшими прожилками золота, впитываясь в структуру, делая цвет ярче, контрастней, форму изящней, структуру гармоничней. Бутоны напитались силой и раскрылись огромными цветами окраса индиго.

Я так была опьянена магией, что не сразу заметила изменения вокруг. Во-первых, цвет орхидей… Это цвет тревоги, опасности, борьбы и вызова. Пелагея выбирала этот цвет каждый раз, когда выходила в круг к ближницам. На моей памяти — это случалось дважды. А во-вторых, гора. Она очень злилась. В недрах разгорался огонь, в расселинах виднелись струйки не то дыма, не то пара. И базальт, остывший тысячелетний базальт под моими ступнями прогрелся настолько, что стал похожим на пластилин. Я оставляла следы на камне. Мне стало по-настоящему жутко. В другой ситуации никогда бы не сделала этого, но здесь и сейчас пришлось нарушать бабушкины запреты. Мои руки всё ещё по локоть были обвиты лианами, растение дарило мне свою благодарность и, воспользовавшись моментом, я влила чуть больше силы и попросила пропустить внутрь. Цветы настороженно замерли, свернув лепестки в бутоны, листья втянулись в жгуты, на лианах появились острые как бритва шипы. Я намеренно уколола палец, давая растению-стражу почувствовать вкус моей крови и ход моих тревожных мыслей.

— Ну же, давай. Я не враг Пелагее, я друг. Я хочу помочь.

Прошло несколько томительных мгновений, и шипы стали уменьшаться в размерах, лианы расползались в стороны нерешительно, впервые нарушая запреты своей истинной хозяйки. А гора дрожала, негодовала, температура поднималась, на коже выступили капельки пота. Одежда льнула к телу. Я мысленно поблагодарила цветочного стража и помчалась вглубь пещеры. Как же хорошо, что я сняла обувь, топот выдал бы моё приближение ещё издалека. Чем сильнее я углублялась, тем разительней были перемены. Обычно внутренние вулканические коридоры были огранены различными минералами, яркими, красивыми, праздничными. Вся гора внутри — живая экспозиция настроения своей хозяйки. В последнее моё посещение заливные луга из малахита соперничали с друзами чароита и аметиста на ветках каменной сирени, лазурит и александрит ночного моря под звёздным небом оттенял поля подсолнечника из янтаря и цитрина. Но это было раньше. Сейчас же гора рыдала огненными слезами. По внутренним склонам каплями огненной росы стекала лава. Она оплавляла и поглощала природную красоту этого места.

Жарко было безумно. Одежда насквозь пропиталась потом, летний сарафан прилип к телу. И только ступни, несмотря на то, что погружались с каждым шагом всё глубже в базальт, не чувствовали жара и боли, ощущая лишь приятное тепло. Не дойдя до центрального зала пару метров по коридору, я замедлилась. Необходимо было прислушаться и осмотреться. Сквозь дрожь горы и шорох осыпающихся камней пробивался монотонный гул, практически речитатив голосов. Только вот язык мне был абсолютно не знаком. И