Быть Героем - Александр Николаевич Романчиков

Теперь, как мог убедиться Паша, помешивающий гречневую кашу, Мигэль действовал увереннее, а Ясмина делал вид, будто совсем не понимает причины перемен в поведении эльфа.

В лагере решено было остаться еще на день, чтобы составить хоть какой-то план вторжения к смарглам, да и просто познакомиться поближе.

Ясмина казалась Паше не той, за кого себя выдает. Не в плане того, что она поднимала кладбища из собственной прихоти, а не по нужде государства. Нет. Паше казалось странным ее поведение, вся эта напыщенность и наплевательское отношение к людям скрывало за собой маленькую, беззащитную девочку, которая оскалилась на мир всеми своими зубками. По крайней мере, Паше хотелось, чтобы это было так.

И эту маленькую девочку он хотел вынуть наружу, завоевать ее доверие, если, конечно, она еще не утеряла способности верить людям. Впрочем, завоевать доверие крайне сложно, если сам не веришь человеку. А Ясмине Паша не доверял, затея с посохом ему не нравилась чуть менее, чем совсем. И все же он следовал за ней, вопреки рациональному мышлению и голосу разума.

Свою нужду в посохе Ясмина объясняла тем, что он таил себе могущество, и с его помощью можно было быстро перемещаться в пространстве. Как понял Павел, она говорила о телепортации. Перспектива заполучить такой посох была заманчивой, но Паша не был уверен в успехе всего мероприятия. К тому же девушка была совсем не нужна для поисков Еремея. Паша просто искал проводника по этим землям, и таковым мог стать кто угодно, любой кабачный пьяница или селянин. Но Паша просто выбрал первый попавшийся вариант, к тому же у него не было выбора. Пока что не было выбора.

Кроме кинжала, которым девушка совсем недавно угрожала Павлу, другого холодного оружия у Ясмины не было. Паша весьма скептически оценивал пользу от этой ведьмы в бою. Ее магический потенциал он попросту не мог оценить, не хватало опыта. А потому приходилось рассчитывать лишь на собственные силы, не надеясь на помощь со стороны ведьмы.

Он снова пытался научить эльфа хоть какому-то боевому колдовству, понимая, что целое племя, наверняка многочисленное и воинственное, одной лишь сталью им не победить. Но эльф упрямо продолжал делать вид, что ничего не понимает, будто все Пашины слова лишь пустой звук.

– Если ты лекарь, это не значит, что ты не можешь делать что-то еще. Самое простое, это огонь. У любого предмета или явления есть воля. Зажечь огонь достаточно легко, потому что огонь «хочет» гореть, ведь это его жизнь, его суть. В тоже время то, что ты хочешь поджечь, тоже имеет свою волю и зачастую загораться оно совсем не хочет. Так что поджечь сухое полено и мокрое одеяло – разные вещи. Но, если ты что-то отдал огню, потушить его будет не просто. Ведь он уже сломил волю того, что горит и гаснуть он не желает, то есть не хочет умирать. Таким образом, ты должен четко понимать, чего именно ты хочешь добиться, – объяснял Павел, – Что бы метнуть огненный шар нужно куда больше усилий, чем, например, поджечь эту веточку. Однако, я думаю, твоей силы и воли достаточно и для того, и для другого. Тебе нужно сосредоточиться на творимом заклинании и четко представить себе, чего ты хочешь добиться. Это касается всех видов волшебства. Так же как ты вправляешь кость, ты можешь ее сломать.

– А как увеличить волю, как накопить ее? – спросил Мигэль.

– С опытом, колдуя. Чем больше предметов ты подчинишь, тем меньше останется неподвластных, – повторил слова Ивана молодой чародей.

– Ты когда-то говорил о знаках…

– Ты можешь колдовать и без них, они и не нужны, по сути, – Паша махнул рукой, – Особенно для мелкого колдовства. Та, спрятанная внутри тебя, сила, которую ты не контролируешь в полной мере, сама управляет потоками магии и подбирает нужный знак. Сознательное управление этими процессами необходимо лишь для поистине грандиозных задач. Либо когда ничего не получается без них, как это было со мной.

– О каких знаках ты говоришь? – вмешалась в разговор Ясмина.

– Эмм… – Паша смутился, искренне полагая, что она знает не меньше, чем он, – Ты разве не знаешь о древнем языке?

– Слышала, будто такой был. Но никто его не использует, наверно, уже лет пятьсот. Все удачно колдуют и без него. Римляне на латыни, греки на греческом. На каком говоришь, на таком и колдуешь, – пояснила Ясмина.

– Ясно, – Паша задумчиво посмотрел в костер, – Сколько же лет прошло? Какой сейчас год?

– Шесть тысяч пятьсот девяносто восьмой, – не задумываясь, ответила девушка.

– Если мне не изменяет память, я тут был в начале этого вашего седьмого тысячелетия, – Паша, казалось, восхитился собственным выводам, – А значит, я промахнулся на шесть сотен лет! Не кисло.

– Промахнулся? – переспросила Ясмина.

– Эх, не важно, – Павел лишь махнул рукой.

Раскрывать Ясмине всех подробностей своего путешествия он не стал еще при первой встрече, не собирался этого делать он и сейчас. Ясмина хмыкнула, но новых вопросов не задавала. Было уже поздно, а завтра предстоял тяжелый, долгий день и было решено добраться до границы леса завтра к вечеру. Не обремененные грузом, верховые путешественники могли бы преодолеть гораздо большие расстояния в короткий срок, нежели большой караван, однако спешить они не собирались.

Этой ночью охраной лагеря занялась Ясмина, заявив, что это ее конек. Пашину защиту она раскритиковала, сравнив ее эффективность с ситом, в котором пытаются носить воду. Впрочем, она сама ограничилась простым кругом, разве что шептала в каждом его «углу» чуть дольше.

После этого все улеглись спать. Никакого подобия спального мешка у Ясмины не было, спала она, едва укрывшись тонким походным одеялом. Мигэль довольно настойчиво предлагал ей место в своем, убеждая девушку, что его постель очень просторная и места в ней хватит на целый отряд. Однако у Ясмины, видимо, имелись веские причины спать в одиночестве и холоде.

К Паше вместе со сном подобрались и подозрения. Он думал, что Ясмина могла бы обокрасть их. Правда, потом он вспомнил, что такая возможность у нее уже была, и ждать подвоха стоило после обретения посоха. Так же Ясмина могла являться посланницей этих самых смарглов, которым зачем-то понадобился Паша и Мигэль, но эта версия выглядела полной нелепицей. Решив, что он все обязательно узнает позже, а преждевременные подозрения не приведут ни к чему, кроме бессонной ночи, Паша уснул.

Утро выдалось солнечным, но начинающий схватывать морозец уже входил во