Ямада будет спорить - Марина Сергеевна Комарова

Уёми до сих пор слышит её слова, но не может и не хочет отступать. В конце концов, кто, если не он, отомстит за брата? Аматэрасу не может полностью посвятить себя мести, иначе будет полный бардак.

Уёми идёт по узкой, пустынной улице, освещённой лишь тусклым светом одинокого фонаря. Ветер проносится по крытым проулкам, едва слышно завывая, словно предупреждая.

Внезапно он чувствует нечто… слабую вибрацию воздуха, перемену в его потоках. Кто-то его преследует.

Шаги замедляются, и он прислушивается, сосредотачиваясь на каждом звуке.

За спиной и на краю его восприятия раздаётся низкий глухой рокот. Уёми замедляется ещё больше, рука медленно скользит в карман, где спрятан амулет. Когда он оборачивается, из темноты выползает существо.

Конечно. Нуэ. Тварь, сплетённая из разных частей. Глаза пылают кровавым огнём, тело покрыто чёрной шерстью, морда – гримаса обезьяны, с переплетающимися змеями вместо хвоста. Глубокий пронзительный рык рвётся из груди, когти царапают асфальт, оставляя глубокие борозды.

Уёми не двигается, только прищуривается, изучая каждый мускул твари. Он знает, что нельзя быть беспечным.

Нуэ больше не ждёт. Он с рёвом бросается вперёд, мгновенно сокращая расстояние между ними, и когтистая лапа рассекает воздух с чудовищной силой. Уёми резко отшатывается в сторону, едва успевая уйти из-под удара. Ноги скользят по асфальту, но баланс сохранён – он словно танцует в этом смертельном бою.

Тварь рычит снова, поворачивая голову к Уёми, но тот готов. Сжатый в руке амулет начинает мерцать холодным лунным светом, и Уёми молниеносно бросает его в сторону нуэ. Слабая вспышка, и тварь взвизгивает, заслоняясь от света. Уёми пользуется моментом – срывается с места и бьёт ладонью в грудь нуэ, посылая в него волну духовной энергии. Нуэ отлетает назад, ударяясь о стену, которая трещит под его весом.

Но это не конец. Тварь резко отталкивается, её когти вспыхивают огнём.

Уёми пригибается, уходя из-под удара, затем поворачивается и бьёт ногой в бок чудовища. Нуэ взвывает, но не отступает. Хвост-змея устремляется к Уёми, пытаясь впиться в него ядовитыми клыками. Уёми уворачивается, хватая хвост-змею за шею, и одним резким движением отбрасывает её в сторону.

Нуэ бросается снова. Лапы и хвост – три точки опасности. Уёми видит, как когти блестят в свете фонаря, готовые разорвать на куски, но он обходит атаку, ныряет под лапы чудовища и оказывается за спиной. Одним движением выхватывает короткий меч из ножен на спине, что проявились из лунных капель, и ударяет нуэ по шее. Глухо и отвратительно чавкает плоть. Визг разрывает ночную тишину.

Тварь дёргается в последний раз и обрушивается на землю, оставляя за собой шлейф тёмной крови, стекающей по грязному асфальту. Уёми стоит, тяжело дыша, держа меч наготове, но существо больше не двигается.

Он делает шаг назад, вытирая кровь с клинка о ближайший камень. Вокруг всё вновь погружается в тишину, нарушаемую лишь глухими ударами его сердца.

Некоторое время Уёми просто стоит, глядя на неподвижное тело нуэ, в глазах настороженность, но меч уже опущен. Внезапно тварь дёргается, и её глаза медленно открываются. Мёртвые, невидящие. В их глубине мелькает знакомое выражение – смесь страха и решимости, которую Уёми уже видел у Ватанабэ. Неудивительно. На него работают такие же отморозки.

Уёми не колеблется. Резким движением он поднимает меч и приставляет острое лезвие к горлу нуэ. Стальной холод клинка касается шерсти, и тварь едва сдерживает дрожь.

– Передай своему хозяину, – в голосе Уёми звенит лёд. – За ним всё равно придёт луна.

Нуэ смотрит на него чужими глазами. Они умеют смотреть через мёртвых сородичей. Смесь страха, ненависти и готовности идти до конца.

После чего глаза снова закрываются.

Уёми некоторое время смотрит на нуэ, потом поднимает руку, и тело твари превращается в пепел. После он медленно поднимает взгляд к ночному небу. Звёзды сияют вверху, но их свет кажется далёким и холодным, как напоминание о том, что ни одна из его целей не будет достигнута так просто, как он когда-то надеялся.

«Никогда не будет всё так, как я хочу», – с горечью думает он, сжав рукоять.

Меч в руке Уёми начинает тускнеть, словно сливается с ночной тьмой. Вскоре от него остаётся лишь мерцание, которое, едва коснувшись земли, исчезает, растворяясь в лунном сиянии.

Уёми делает глубокий вдох, словно его внутреннее напряжение вместе с клинком растворяется в ночи.

Он разворачивается и идёт обратно к своему магазинчику, свернув в узкий переулок, едва освещённый тусклыми фонарями. Возвращение кажется ему странно пустым, как будто всё вокруг потеряло своё значение, оставив только тревожные мысли.

Однако, приблизившись к двери, он вдруг замечает в темноте неясную женскую фигуру. Её силуэт движется к нему, легко и тихо, как тень. Уёми останавливается, чуть прищуриваясь, но лицо женщины скрыто под покровом ночи. Он сужает глаза, чувствуя странную тревогу, но остаётся неподвижен.

– Наконец-то я тебя застала, – раздаётся её голос, мягкий, но в то же время полный силы.

Сердце Уёми на мгновение замирает. Он невольно напрягается, готовясь к тому, что должно произойти.

– Значит, это ты, – усмехается он.

* * *

Я просыпаюсь утром от мягкого света, проникающего сквозь занавески. Натянув на себя одеяло, на мгновение закрываю глаза, будто стараясь оттянуть момент пробуждения. Но мысли о предстоящем дне не дают расслабиться. В голове есть план, а вместе с ним – лёгкое напряжение. Вскоре я всё-таки поднимаюсь, направляясь в ванную, чтобы умыться и привести себя в порядок.

Акиямы нет. Только записка.

«Не скучай, красотка. Не съедай всё в холодильнике, оставь мне на вечер».

Хмыкаю и качаю головой. Вот же ж.

Подойдя к шкафу, машинально тянусь за привычной белой блузкой, но взгляд неожиданно останавливается на другом наряде – красном деловом костюме.

Гладкая ткань чуть блестит, контрастируя с тем, что я ношу обычно. Пиджак с узкими лацканами идеально подчёркивает талию и имеет едва заметные декоративные швы по бокам, придающие более изящную форму. Рукава заужены, доходят до запястий, и в этом крое есть что-то вызывающее, но в то же время элегантное. Ещё юбка-карандаш длиной чуть ниже колена, с тонким разрезом сзади. Она обрисовывает фигуру, придавая образу дерзость, но без намёка на вульгарность.

Давно купила, но всё никак не надевала. Он кажется слишком ярким для офиса, слишком заметным, будто бросает вызов всему вокруг.

– Почему бы и нет? – шепчу себе, всё-таки доставая его. – Сегодняшний день явно не будет таким, как все остальные.

Надеваю красный костюм, поворачиваюсь у зеркала, чувствуя, как что-то внутри меняется. Ткань идеально садится