Князь поневоле. Оружейник Империи - Илья Городчиков

едва не стоил великому князю ноги. Да и каких-то политических рычагов давления у партий всё равно не существовало. Левых же гоняли всегда и везде, не позволяя устраивать даже редкие тайные встречи. Опричники обрушивались на них с особенной жестокостью, используя всевозможные методы, чтобы отбить даже малейшее желание организовывать стачки и борьбу с императорским режимом.

— Что-то вы больно открыто об этом признаётесь первому встречному, — хмыкнул Семён, но оружие немного опустил. — Не боитесь, что я доложу про вас опричникам?

— Кому ты доложишь? — с вызовом спросил один из лысых близнецов. — Мы сейчас с вами в одной лодке.

— Поясни, — я перевёл стволы ружья в сторону говорящего близнеца.

— А то-то вы не знаете, — близнец было захотел обильно сплюнуть, но вовремя опомнился и проглотил слюну. — Вы вчера двоих легавых пристрелили, и Виктор ещё умудрился дворянчика какого-то пристрелить вместе с главой полиции губернии. Хотите опричникам рассказать? — на устах лысого появилась ехидная улыбка. — Тогда вперёд и с песней на устах. Вас обоих на ближайшем столбе повесят и нисколько не ошибутся.

— Позвольте я вам объясню, Игорь Олегович, — вступил в разговор глава местного отделения партии синдикалистов. — Понимаете ли, с самого утра появились новости о том, что вас обоих объявили во всеимперский розыск. Вас обвиняют в массовом убийстве. Наказание за такое преступление, скорее всего, будет равняться пожизненной каторге где-то на Сахалине или ещё худшем крае.

— Допустим, что я вам поверил, — я потёр лицо ладонью, стараясь согнать постепенно наступающую панику. — Только какой смысл вам сейчас ехать ко мне, рискуя головами? Может, мы сейчас вас шлёпнем прямо на месте и свалим отсюда на лыжах? Как раз снежок привалил, так что быстро уйдём.

— Я бы попросил вас отказаться от такого разрешения нашей общей проблемы, — политик замахал руками. — Нам известно, что на ваших предприятиях отсутствует угнетение рабочего класса, да и ваша помощь в разрешении конфликта на Беженовских рудниках тоже играет свою роль. Так что, раз вы помогаете рабочему классу, то и мы решили вам помочь.

Удержаться от озадаченного свиста я не смог. Казалось бы, сделал всего одну реформу, необходимость которой лежала на поверхности, и теперь я не буржуй-угнетатель, а союзник едва ли не мирового пролетариата.

— И что вы предлагаете? — озадаченно спросил я, в знак перемирия опуская оружие, но не убирая его далеко.

— Мы поможем вам скрыться до нужного времени.

— Княже, нам бы переговорить, — шепнул мне казак, в глазах которого читалась озадаченность. — Только с глазу на глаз.

— И как ты себе предполагаешь сделать это? Вот уберём мы с них прицелы — и сбегут они.

— Да не сбегут, Игорь Олегович. Лично ручаюсь.

В горнице объявился Виктор вместе с сестрой. Как и вчера, он был хмурым, как небо над Невой, а за плечом торчала бессменная двустволка-вертикалка. Сестра же испугалась, когда заметила в наших руках оружие.

Лесничий, сняв тёплые сапоги, прошагал по избе и присел на лавку подле ещё не остывшей печки. В глазах его читалась задумчивость, а ружьё спокойно легло поперёк колен.

— Только долго не разговаривайте, князь. Я дороги успел на лыжах проверить — пока их не перекрыли, но на вашем месте с побегом я бы не затягивал. Сюда из Москвы скоро опричники прибыть могут, а этих волкодавов просто так обмануть не получится, и сестру подставлять мне не хочется. — Лесник оттянул рукав тёплого полушубка и посмотрел механические часы на запястье. — Вам пять минут хватит? Марфа вам покамест в дорогу соберёт. Вы только ружьишки мне с патронами лишние оставьте — пойдёт на дело революционной борьбы.

Я закинул дробовик на плечо, накинул свой полушубок на плечи, втянул ноги в штаны и вышел во двор дома. Благо, вокруг дома был высокий забор, скрывающий нас от посторонних взглядов.

— Семён, какая-то нехорошая ситуация назревает, — моя рука легла на плечо казака. — Луче отправляйся ты в станицу к себе, пока возможность имеется. Если деньги понадобятся, то ко мне в дом письмо отправляй — семейство чек отправит, насколько нужно будет. Тебе незачем под пули и присмотр опричников попадать.

— Княже, ты зачем такие слова говоришь? — телохранитель нахмурился, брови сошлись в центре, а мышцы на шее набухли. — Я вместе с тобой в окопах сидел, по всей стране таскался только так, а теперь ты меня домой отправить хочешь? Тебе самому не стыдно за такие слова? В тебе казачья кровь течёт, а казак своего бросать не должен. Ясно?

— А вдруг пулю схлопочешь.

— И? — правая бровь казака красноречиво поползла вверх. — Боялся бы я свинца — казаком бы не назывался.

Большего мне и не надо было. Семёна можно было понять — мало того, что человеком он был боевитым, так ещё и старый контракт никто не отменял. Ему нужно было служить в качестве моего телохранителя несколько лет. Впрочем, очень было сомнительно, что на службе моей оставался он исключительно из-за денег — казацкому войску платилось изрядно, и собственное жалование у Семёна исчислялось четырёхзначным числом в год.

— Ладно, дружище. Значит, выбираться будем вместе.

Глава 21

Мало когда в своей жизни я радовался несовершенству государственного механизма, который должен действовать как отлаженные часы. Обычно всякого рода ошибки несли с собой лишь проблемы и дополнительные трудности, но иногда для обычного человека проблемы государства были хорошей помощью. Обычно я пользовался неточностями, стараясь хоть немного снизить налоговое обложение, но сейчас хорошей помощью для меня выступили серьёзные ошибки в полиции, а точнее отсутствие у них связи между отделами.

Уходить было решено просёлочными дорогами. Метель тогда началась внезапно, как это часто бывает в холодные декабрьские ночи. Я поднял воротник дорожного тулупа, но колючие иглы ледяных снежинок всё равно как-то находили дорогу к шее. Впереди, едва различимый в снежной белой стене, шагал казак. Не видно было ни зги, а потому только его спина в серой солдатской шинели выступала единственным возможным ориентиром. Сзади, посапывая от напряжения, шагали близнецы-революционеры, вызвавшиеся проводить меня до нужного места самолично.

Три дня мы уже двигались по просёлочным дорогам, избегая больших трактов и известных дорог. Не хотелось, будучи на своих двоих, встретиться с людьми, понимая, что сбежать так просто не получится. Хотелось добраться как можно спокойнее, без частых встреч. Теперь же,