Красавчик. Часть 2 - Андрей Анатольевич Федин

Сцену ещё скрывал плотный занавес. Он выглядел солидным и тяжеловесным. Солидно выглядели и сидевшие в первых рядах партера мужчины. Они походили на «больших начальников», явившихся сюда прямо из своих рабочих кабинетов. На их нарядных спутницах поблёскивали золотые украшения. Сверкали и глаза этих «спутниц» — в тот самый момент, когда они замечали меня. Женщины рассматривали меня с улыбками на лицах. Мужчины при виде меня хмурились. Всё, как обычно. Я дошёл до самой сцены и свернул к своему месту. Увидел Аркадия и Риту. Они уже разместились в креслах.

Александров выглядел смущённым и будто бы очутившимся не на своём месте. Примерно так же выглядела и его спутница. Александров что-то нашёптывал не сводившей взгляда с занавеса Рите; ерзал на сидении, словно оно оказалось неудобным. Я не сдержался: подмигнул следившей за моим продвижением к месту «даме бальзаковского возраста» — та ухмыльнулась и отвела взгляд в сторону. Но щёки её всё же порозовели. Я мазнул взглядом по тяжеловесной золотой булавке на галстуке сидевшего рядом с дамой мужчины. В тот же миг Рита и Аркадий заметили меня, улыбнулись.

Я подошёл к своему креслу — Александров и Рита поздоровались со мной. Я отвесил Рите пару комплементов, от чего спутница Александрова снова одарила меня улыбкой и тут же смущённо опустила взгляд. Аркадий протянул мне сложенный пополам лист плотной бумаги. То оказалась театральная программка. На ней я первым делом прочёл: «Московский театр сатиры. Макс Фриш. Дон Жуан, или Любовь к геометрии. Комедия в 2 частях». Уселся в кресло. Александров извинился за то, что они не дождались меня около театра — пошли в зал. Я улыбнулся, пожал плечами. Мазнул взглядом по занавесу и снова заглянул в программку.

Первым делом узнал, что на роль Дон Жуана заявлены два актёра: Р. Д. Ткачук и А. А. Миронов. Невольно поймал себя на мысли о том, что этот факт меня удивил. Хотя я тут же сам придумал объяснение увиденному: любому актёру в спектакле нужна замена — на «всякий» случай. Пробежался взглядом по указанным в программке фамилиям. Увидел там фамилии Державина, Хлыстова и Лебедевой. Только они у меня ассоциировались с конкретными лицами. Другие фамилии мне показались смутно знакомыми (хоть и не все), однако лиц этих актёров я не вспомнил. Как не вспомнил и облик постановщика: народного артиста РСФСР Валентина Плучека.

Признал, что Алёна (тогда, в пансионате) не зря удивилась моими плохими познаниями в сфере советского кино и театра. Я сам себе признался, что уже с конца восьмидесятых годов иностранный кинематограф почти полностью отвлёк моё внимание от советских фильмов. Особенно от кинофильмов, снятых ещё до моего рождения. Те советские и российские актёры, которых я помнил, в нынешнем семидесятом году ещё малоизвестны… или неизвестны совсем. За редким исключением. В актёрском составе сегодняшнего спектакля таким исключением стали Миронов и Державин. Даже Елену Лебедеву и Евгения Хлыстова ещё недавно я не знал.

Аркадий заметил мой интерес к содержимому программки и подсказал:

— В этом спектакле будет Лебедева. Вот её фамилия, смотри.

Александров ткнул пальцем в страницу.

— У неё не главная роль, — добавил он. — Но всё же…

Аркадий замолчал, потому что прозвучал третий звонок. Собравшиеся в зале граждане тоже притихли. Они прекратили общение и повернули лица в сторону сцены. Я тоже поднял взгляд на занавес: туда, где на сцене вскоре появятся актёры… и Алёна в том числе. Отметил, что совершенно не волнуюсь. Сам себе напомнил, что волнуются сейчас артисты за занавесом, а не сидевшие в зале зрители. Я приосанился. Услышал справа от себя шёпот Александрова: «Сейчас начнётся». Заметил, что Рита схватила Аркадия за руку. Я пробежался глазами по занавесу… в тот самый момент, когда тот пришёл в движение.

Спектакль начался бодро: музыка, танцы. Я рассматривал лица актёров и с удивлением понимал, что уже видел их раньше (не только на театральной афише). Наблюдал за развернувшимся на сцене действом, следил за сюжетом. Вместе с другими зрителями улыбнулся, когда на сцене появился Дон Жуан (Андрей Миронов). Я не сразу почувствовал, что замер в кресле, затаив дыхание. Рассматривал лицо актёра, который выглядел сейчас молодым (чуть старше меня) и… точно живым. Я вспомнил, как расстроились мои родители при известии о смерти Андрея Миронова. Расстроился тогда и я, потому что фильмы с Мироновым мне нравились.

Но сейчас Миронов расхаживал по сцене всего в нескольких метрах от меня. Я подивился лёгкости, с какой двигался Дон Жуан. Слушал его голос (тот самый, который я совсем недавно слышал по радио). Сам не заметил, как с головой погрузился в развернувшееся на сцене действо. Появление Лебедевой зрители отметили прокатившимися по залу томными вздохами. Алёна вышла на сцену и тут же произнесла первую реплику. Я почувствовал, как от звуков её голоса побежали у меня по телу мурашки. Прислушался к весёлому диалогу между Алёной и Державиным. Невольно улыбнулся — у меня за спиной раздался громкий мужской смех.

Краем глаза я увидел, как заворожено смотрели в сторону сцены Аркадий и Рита. Ритины пальцы то и дело сжимали руку Александрова. Я почувствовал, как будто бы случайно коснулся моего лица Алёнин взгляд. Мне почудилось, что голос Лебедевой дрогнул. Но Алёна справилась с замешательством. Или же это замешательство было частью её образа. Лебедева отвернулась, прошлась по сцене. Прогулялся следом за ней и энергичный Дон Жуан. Я снова услышал смех в зале. Тоже усмехнулся, помял край зажатой в руке программки. Понаблюдал за Алёниным танцем и… снова почувствовал на себе Алёнин взгляд.

За первую часть спектакля я ловил на себе Алёнины взгляды не меньше десятка раз. При этом не заметил, чтобы Лебедева хоть полраза вышла из образа взбалмошной юной девицы или позабыла реплику. Антракт зрительный зал встретил печальными вздохами. Вздохнули и седевшие справа от меня Аркадий и Рита. Александров грустным взглядом посмотрел на вновь отгородивший нас от сцены занавес. Он немного растерянно спросил у своей спутницы, не хочет ли она прогуляться в буфет. По чуть растерянному и напряжённому тону Аркадия я понял, что Ритин ответ Александров ждал едва ли не с испугом.

Рита ответила, что у неё «немного» пересохло в горле. Сказала, что «с удовольствием бы что-нибудь выпила». Александров озадаченно вздохнул. Но всё же кивнул и решительно поднялся со своего места. По дороге к буфету я сунул в руку молодой (и небогатой) версии своего «дяди Аркадия» десятирублёвую банкноту. Поначалу Александров взглянул на червонец