Чернокнижник из детдома - Сергей Александрович Богдашов

Нет, я буквально на коленке могу забацать (о, уже по детдомовски говорю, на одном с ними языке) разовую «батарейку». И «батарейкой» она будет называться лишь оттого, что её некому будет зарядить. Так-то — это многоразовый аккумулятор, и перезаряжать его можно до тех пор, пока кристалл в его основе не растрескается.

И, казалось бы, с чего бы я так возбудился, выслушав лекцию от стариков.

Хотел уже было по привычке сказать: — «Так тут всё просто», а вот не фига не просто!

Во-первых, я почти доподлинно узнал, что в создании Пробоев участвуют высокочастотные радиоволны. Мелочь? Для кого как. Я, чернокнижник, не один год эти Пробои изучал, чтобы найти возможность обратной дороги, а оказывается, моему миру просто не хватало технологического опыта и научных знаний, чтобы правильно выявить все параметры этого явления.

Есть и во-вторых, над чем стоит всерьёз задуматься.

Энергия. Если перевести местное электричество в тот магический фон, которым был так богат мой прошлый мир, то полагаю, что наша энерговооружённость окажется примерно в паритете.

Вот только магический фон у нас был рассеян по всей планете, а здесь…

И если разобраться, то у местной электроэнергии всего лишь одна беда — люди её не умеют хранить. Их аккумуляторы громоздки, тяжелы и до смешного маломощны.

Тот здоровенный кирпич, что я купил на базаре, содержит энергии в разы меньше, чем простенький магический накопитель из недорогого кварца, который можно засунуть в кольцо.

И это не просто перспектива, а Перспективища! Если научиться превращать электричество в магическую энергию и обратно, то в этом мире произойдёт электромагическая революция!

Даже на относительно недорогом магическом накопителе, размером с привычный автомобильный аккумулятор, который здесь используют для запуска двигателя и поддержки электрооборудования, такой же по размерам автомобиль сможет неделю ездить, ничем больше не заправляясь. А телефон, для которого я каждый день судорожно ищу зарядку, глядя на мигающий индикатор, так и вовсе полгода можно будет не заряжать, а то и больше.

Но торопиться с этим не стоит. Мне пока такое могучее дело не поднять, а дарить такие идеи кому-то — увольте.

* * *

Жизнь внутри детдома понемногу успокаивалась. Кормить и одевать стали лучше. В здании заметно потеплело. Пара новых поварих и уборщиц начали реально работать, а у малышей даже окна сменили на современные, со стеклопакетами. Заходил к Кате, а у них — жара. И это при открытой уголком фрамуге.

А у нас в спальне, если что, всё ещё прохладно, хотя мы все щели в рамах ватой заткнули и заклеили их полосками бумаги на клейстере. Парни говорили, что рецепт проверенный, вот только нам он не сильно помог. Хотя, нет. Помог. С окон хотя бы дуть перестало, но от самих рам прямо веет холодком.

Катюха, когда я к ней пришёл и вручил ей на этот раз какой-то «Сникерс» и футболку из чего-то пушистого и мягкого, поглядев на меня серьёзно, ухватила мою руку и повела вон из их комнаты.

— Ты же наших девчонок тоже примешь под себя? — спросила она меня, как только за нами закрылась дверь.

— М-м-м… Ты о чём? — мягко попытался я съехать с темы.

Вот как бы это не то, о чём мне стоит поговорить с этой крохой.

— Ты наверное слышал, как раньше тут младшаков в кабинете директора «наказывали»?

— Вовсе нет, — открестился я от тех нехороших слухов, что ходили по детдому.

Постыдных, прямо скажу. Так-то, это теперь дело прошлое. Даже тот директор уже уволился.

— Так ты берёшь под себя нашу группу? — Катюха была настойчива, и прямолинейна, как оглобля. — А мне это зачем? — попробовал я её озадачить.

И вроде, вполне удачно.

— Потому что… мы можем быть полезными, — сказала она, подбирая слова с неестественной для её возраста осторожностью. — Мы маленькие, нас не замечают. Мы можем слушать и рассказывать. Мы можем быть твоими глазами и ушами. А ещё… — она потупила взгляд, — Без защиты мы как щенки на улице. Нас либо затопчут, либо растащат по подвалам. А я не хочу в подвал.

Нет, так-то всё здорово, но есть ведь и обратная сторона зависимостей. Они от меня станут зависеть, а я…

— Кать, вам это зачем?

Катя на секунду задумалась, ее брови сдвинулись. Она явно не ожидала такого вопроса.

— Потому что… потому что мы маленькие, — наконец выдавила она, глядя на меня своими огромными, серьезными глазами. — Нас все обижают. Старшие девочки еду отбирают, мальчишки дразнятся, а некоторые, те вообще… фу… В туалете пытаются приставать. А ты… ты сильный. Ты всех защищаешь. Ирина сказала, что теперь тех, кто под тобой, никто не тронет. Иначе кровью умоются.

Ого, какие оказывается слухи-то ходят внутри отдельно взятого детдома…

В ее словах не было детского лепета. Был холодный, расчетливый взгляд на жизнь, который появляется у детей, выросших в таких местах. Она не просила любви или заботы. Она искала для себя крышу. Самую надежную в её маленьком детском мире.

— И что вы готовы за это сделать? — спросил я, опускаясь на корточки, чтобы быть с ней на одном уровне. Мне было важно увидеть ее реакцию. Посмотреть глаза в глаза.

— Всё, — без колебаний ответила она. — Мы будем делать всё, что ты скажешь. Мы можем прибираться, мыть полы в твоей мастерской, носить еду… Мы научимся. Мы маленькие, но мы быстро учимся. Всё что скажешь!

В ее голосе звучала не детская покорность, а деловая договоренность. Она предлагала свои услуги в обмен на защиту. Это был чистый, не замутненный сентиментальностями обмен.

Я посмотрел на нее, на эту хрупкую девочку с волосами цвета пшеницы и стальным взглядом, и почувствовал странную смесь жалости и уважения. В моем мире я видел таких — юных пажей, предлагавших свою верность могущественному лорду в обмен на покровительство. Принцип был такой же.

— Хорошо, — сказал я тихо. — Договорились. С сегодняшнего дня ваша группа под моей защитой. Но есть правила.

Ее глаза загорелись надеждой и торжеством.

— Какие?

— Первое: вы слушаетесь меня и моих помощников — Сергея, Гришку. Второе: вы не лезете в драки первыми, но если вас задевают — бьетесь до конца, зная, что за вами стою я. Третье: вы учитесь. В школе и здесь. Не для галочки, а по-настоящему. Поняла?

—