Несладкий сон - Дмитрий Петюк

на стенд, тяжело дышал и истекал потом. Глаза нестерпимо резало, из носа сочилась кровь, впитываясь в бежевую ткань просторной рубахи, но тело, подчиняясь отданным командам, справиться с задачей как-то сумело.

Активировав стенд, Нриз вытянул из него толстые энерговоды и подключил к передним конечностям Таага. В месте соединения вспыхнули и тускло засветились красные огоньки. Нриз сплёл потоки элир и направил их в чёрное пятно на спине голема, туда, где располагался новый интерфейсный вывод.

- Тааг-18, пробуждение. Сброс контура восстановления. Полная проверка узлов. Заполнение накопителей. Подготовка к начальному сканированию. Выдача результатов на стенд.

Тааг не шевельнулся, о том, что происходит что-то необычное, свидетельствовали лишь глаза, сменившие цвет с угольно-чёрного на ярко-зелёный.

Вспыхнуло шестиугольное окно, на нём возник силуэт голема. Секция за секцией переходила в рабочий режим: безжизненно-серый стал сменяться другими цветами – жёлтым, фиолетовым, а затем голубым. Сначала сменила цвет головогрудь, затем – одна за другой конечности, после них – глаза, хелицеры и педипальпы, а последним – брюшко. Когда силуэт голема полностью загорелся успокаивающим голубым, Нриз отпустил сдерживаемое дыхание. Его не беспокоили фиолетовые глифы найденных проблем – несогласование систем являлось неизбежным злом, им займётся модуль коррекции и самообучения.

- Команда, приоритет красный-ноль. Начальное сканирование с созданием первичной матрицы резервирования. Использовать внешний источник элир. Снять ограничения по потреблению. Подтверждение: баасар-ддре-юзур-юзур.

Оба энерговода вспыхнули ярким жёлтым светом, а вокруг Таага-18 возник тусклый ореол, видимый не только в магическом, но и в оптическом диапазоне.

Нриз бросил последний взгляд на экран, чтобы убедиться, что всё идёт как положено. Сил стоять больше не осталось, он снова рухнул на пол и распластался на нём, как большая медуза. Последнее, что он успел, перед тем как потерять сознание, это запрокинуть голову и зажать ноздри пальцами.

Глава 2. Акт приёмки

В себя Нриз пришёл от того, что почувствовал затруднения с дыханием. Он перевернулся набок и сильно закашлялся, прочищая глотку от застрявшего там кома. На белый пол лаборатории выплеснулась клякса тёмно-красной слизи. Нриз продолжал надсадно кашлять, делал это до тех пор, пока не смог нормально дышать. Самочувствие было паршивым, даже хуже, чем после обычного перенапряжения. Болела голова, тряслись руки, в глазах стояла резь, а засохшая кровь стянулась на лице неприятной коркой. На подгибающихся коленях он поднялся с пола и поспешил к стенду, посмотреть, что происходит с Таагом-18.

Голем, похоже, ещё не закончил сканирование – энерговоды всё сияли от идущей сквозь них элир, а ровное свечение корпуса прерывалось эпизодически пробегающей бирюзовой волной.

Стоять было невмоготу, он просто сел на пол и, не в силах ни о чём думать, просто смотрел на Таага-18. Он понимал, что следует восполнить потраченные питательные вещества и жидкость, но не отпускало иррациональное чувство, что стоит уйти, как всё испортится, пойдёт не так, возникнет фатальная ошибка. Поэтому Нриз ждал.

Через 12 минут и 82 секунды процесс закончился. Не было никаких сигналов и предупреждений, не было плавного затухания свечения или загорающихся служебных огоньков. Вот по корпусу Таага проходит ещё одна бирюзовая волна, а вот от лап отпадают энерговоды, а голем спрыгивает с постамента. Вместо обычного лёгкого и изящного приземления, Тааг рухнул вниз, словно мешок песка.

Нриз собирался броситься ему навстречу, но не смог собраться с силами.

Тааг-18 прошёлся по мастерской странной виляющей походкой. Если бы речь шла о человеке, Нриз посчитал бы, что тот пьян. Тааг развернулся и подошёл к Нризу, уставившись на него светящимися зелёными глазами с чёрными точками в глубине.

Вновь в голову полезли неуместные мысли: «Как Тааг видит меня теперь? Узнаёт ли он меня? Видит ли вообще хоть что-то?»

Сенсорные модули, которые теперь стояли в Тааге-18, были взяты от инженерного голема Оолин, да и управляющие структуры для них разрабатывались Хозяином, Нризу пришлось лишь провести адаптацию и сопряжение с основной операционной матрицей. Поэтому он знал, что всё работает как надо, но перестать беспокоиться не мог.

Нриз вновь прочистил горло и прохрипел голему:

- Пройдись и попытайся привыкнуть к новым частям.

Тааг-18 развернулся к нему задом и направился прочь, всё так же виляя и припадая то на одну, то на другую сторону. Он прошёлся в один угол лаборатории, в другой, сделал несколько кругов вокруг фабрикаторов и даже попытался пройтись по стене, откуда тут же рухнул на пол.

В данный момент Нриз не мог производить вычисления и оценивать движения во всей полноте математических формул, но даже так он видел, что Тааг-18 приноравливается быстро, прямо на глазах.

- Тааг, проверь всё оборудование и постарайся с ним освоиться тоже, - сказал Нриз, протянул руку, вызвал экран, вывел на него список модификаций и развернул к голему. – Можешь начать по порядку.

Он несколько раз впадал в беспамятство, забывался беспокойным сном и пробуждался. В моменты проблесков сознания, когда сонливость или болезненная одурь отступали, он видел, как Тааг то носится по мастерской, то ходит по стенам, то свисает на почти невидимой нити с потолка, то что-то делает с фабрикатором, то…

Окончательно очнувшись, Нриз увидел странную скульптуру, которую можно было бы посчитать работой одного из земных абстракционистов. Бруски из разных материалов - камня, металлов, древесины, чего-то, похожего на разноцветную кость и полимерные составы – бесшовно соединялись вместе, образуя гигантский шар, у основания деформированный и примятый, словно слепленный нетерпеливым ребёнком. Шар постепенно расправлялся, чтобы ближе к вершине принять идеальную форму.

Ульрих Зиберт неоднократно проектировал геодезические купола – простые и надёжные конструкции, состоящие из одинаковых треугольных секций, так что увиденное опознал сразу.