Отойти от пропасти - Герман Иванович Романов

— Зато дырок в борту понаделают, — усмехнулся Матусевич. — С ними зимой сильно не поплаваешь в здешних водах. Но стрельбы не будет, я думаю. Но вот если вместе с Ройял Нэви Объединенный Флот придет…

Командующий задумался, достал из коробки папиросу и закурил. Через долгую паузу, ушедшую на размышления, тихо сказал:

— Все равно эскадры выводить надо, и сражение японцам навязать. Вмешаются англичане, то «казус белли», не станут в драку влезать — позорище для них выйдет изрядное. Меня устроит любой из вариантов.

Матусевич подумал об англо-французском альянсе, который в этом случае может быть аннулирован французами. Ведь Париж в таком случае, согласно русско-французскому военному договору, просто обязан вступить в войну с могущественной Британской империей.

. Интересный такой казус получается — Париж в любом случае автоматически лишается одного из союзников. А вот Берлин получает союзника, одного, а возможно и двух, если противником будет Англия. Соблазн великий для кайзера Вильгельма, только одна беда — флот у него слабенький, дюжина броненосцев, пусть полтора десятка, но эта не та сила, с которой можно на равных говорить с «владычицей морей». Но от мыслей адмирал отмахнулся — расчеты пусть дипломаты делают, а он человек военный — ему конкретные меры принимать нужно.

— Выведем «Сом» и «Дельфин» на позиции заранее, «Форель» стоит за островом Санчандао, и отойти в море сможет на семьдесят кабельтовых, иначе у нее не хватит зарядки в аккумуляторах. При враждебных действиях субмаринам немедленно атаковать неприятеля, подойдя к нему как можно ближе. Миноносцам быть в полной готовности к выходу — будем атаковать вражескую эскадру на отходе. Планы следует немедленно переработать, исходя из расчета — воюем мы только против японцев в присутствии англичан, либо сражаемся сразу с двумя противниками. Так что Роберт Николаевич, жду вас утром с конкретными предложениями. Просто я памятую о том, что в море полно всяких случайностей…

Подрыв японских броненосцев «Хатцусе» и «Ясима» 15 мая 1904 года под Порт-Артуром — так называемая «черная неделя» японского флота, когда был потерян еще бронепалубный крейсер «Иосино», которого лихо протаранил «Касуга». За день до этой тройной потери на мину в бухте Керр наскочил авизо «Мияко», погибший почти со всем экипажем, там же чуть раньше погиб и миноносец №48. А на сутки позже «черного дня» та же участь постигла дестройер «Акицуки» и канонерскую лодку «Осима». Действительно, эта семидневная «полоса» оказалась для японцев трагической, только русские адмиралы этим благоприятным моментом не воспользовались…

Глава 35

— Необходимо наступать дальше как можно энергичнее, господа, мы на полпути между Пхеньяном и Сеулом. Меньше сотни верст осталось, японцы с грязью перемешаны, их пушки молчат, а у нас снарядов много. А если надо, еще морем доставят — оно ведь наше. Учтите — корейцы восстали против японцев и нам надлежит этим воспользоваться как можно быстрее — мы наступаем с фронта, а с тыла бьют инсургенты. Нас ждут в Сеуле, а потому необходимо поторопиться, я на вас очень надеюсь, Николай Петрович.

Наместник адмирал Алексеев внимательно посмотрел на командующего 2-й Маньчжурской армии уже пожилого, старше его на пять лет генерала от инфантерии Линевича, которого за глаза именовали «папашей». Но старик был деятелен и энергичен, всегда был сторонником самых решительных действий и не подвел — вторжение происходило быстро, войск сосредоточили немало — в армии было полтора десятка пехотных дивизий, ровно половина от всей группировки, что была сосредоточена на всем Дальнем Востоке.

Старый генерал долгое время служил в Приамурье, командовал всеми союзными силами во время похода на Пекин, когда подавляли боксерское восстание, и великолепно знал местные условия.

— Через две недели там будем, Евгений Иванович, грязь сплошная, на севере хоть подмерзло, а тут тайфун прошелся некстати. Но позиции мы проломили, японцы уже отступают. Надо бы преследовать, но казачьи кони копыта вытащить не могут — все развезло.

Линевич развел руками — погода действительно была скверной, а дорог, не то, что в европейском понимании, но даже по российским меркам, совершенно не было. То что в России считалось бездорожьем, в Корее было чуть ли не проселком, обычные тропы, которые после дождя превращались в непролазную грязь, с которой даже раскисшие малороссийские черноземы сравнить нельзя — по ним хоть пройти можно.

— Как не вовремя, но надо идти вперед — подгоняйте войска, пусть хоть пять верст в день, но это очень важно. Все перевозки будем делать на пароходах и миноносцах, лишь бы было, где подойти к берегу лодкам и катерам. Море наше, противника мы полностью выдавили.

Адмирал тяжело прошелся по единственной чистой комнате — корейские городки представляли ужасающее зрелище после того как по ним прокатилась война. Японцы отчаянно цеплялись за каждый рубеж, отбивались, как могли, но сейчас главную роль играла артиллерия — теперь каждое наступление русских войск начиналось после мощной артиллерийской подготовки, в которой порой задействовалось до трех сотен орудий. И потери у врага были катастрофические — когда поле боя оставалось за русскими, то десятки корейцев стаскивали в огромные ямы тысячи убитых японских солдат, отношение к которым у местного населения стало из холодно-враждебного, яростно-непримиримым. И на то были причины — оккупанты из страны Восходящего Солнца довели народ своими реквизициями и репрессиями до крайней степени озлобления, и случилось удивительное — местные жители стали рассматривать русских как освободителей.

Именно на этом и сыграл наместник, прекрасно знавший все местные сложности, и сыгравший на этом, благо корейский правитель ван Коджон, которого европейцы именовали привычным для них титулом короля, несколько лет укрывался в русском посольстве. Это произошло после того как японцы умертвили его супругу королеву Мин. Да и куда ему было подаваться по большому счету — традиционный покровитель Корее Поднебесная империя потерпела поражение в войне с Японией, и отказалась от многовекового протектората над страной Утренней Свежести. Страна охвачена крестьянскими восстаниями, феодальная знать и чиновники переметнулись на сторону завоевателей с остров, желая удержать свое привилегированное положение. Малочисленная интеллигенция в большинстве своем поддерживает оккупантов, так как по наивности считает, что те не дадут их на колонизацию европейцам, и желая провести реформы как это сделали в «эпоху Мейдзи» самураи. И не понимали до недавнего времени, что японцы такие же колонизаторы, даже хуже — если европейцы плохо разбирались в многовековых