Крестоносцы - Андрей Готлибович Шопперт

— Дурья твоя башка, Наум Изотыч. Ты боярин почти. Вернёшься и тебя ключником во Владимире сделают. Третий человек в Государстве нашем будешь. Да, сотни девок будут спать и видеть сны, как с тобой под венец идут. А тут пор… Хм, а тут по гроб жизни будет благодарна. Лады. Раз сам боишься девку, то я ей объясню, какое счастье ей привалило. Хромец? Дурец ты. Хоть умнейший человек. Уж, я-то и игумену объясню и Уже твоей, какой ты золотой человек. Ты и воин. От смерти меня спас. Я этого николи не забуду. Уж Ужу твою точно уговорю.

Событие пятьдесят второе

Емеля вновь лежал в телеге за корзинами с репой, прикрытый соломой и рогожкой сверху. Получилось же такая хитрость в прошлый раз, должно и в этот сработать. В подзорную трубу они, что творится на мосту, детально рассмотрели. Там стоят четверо… ну может и кнехтов, но скорее, мытарей. Они собирают с проезжающих плату. В основном в Мемель едут пахари местные, продукты везут. Город большой и все есть хотят, хоть и бусурмане. Много нужно продуктов. Так что на мосту почти всегда… Точнее, и перед мостом, и на мосту всегда несколько телег стоит. Одних уже досматривают мытари и деньги собирают, другие рядом с мостом ждут свой черёд, чтобы с векшей расстаться. Или какая мелкая монетка у братьев рыцарей? Что-то же говорил их проводник? Фиктен. Нет. Фирхен, который равен четырем малым пфеннигам. Напридумывают. Язык сломаешь.

Ждёт пока очереди и их телега. А вот Ефим Конев и его брат Серафим уже мост прошли под видом охраны купца. Купца они запужали, мол, дёрнешься и вякнешь чего не того кнехтам на мосту и харалужный кинжал напьется твоей крови. Ему кровь папистов нравится. И поводил перед носом купца Ефим синим с узорами кинжалом. Купец русский разумел и сказал, что сам готов кнехтов резать, они его уже два раза ограбили.

Решились всё же на дело это сомнительное Емеля с Фёдором. Не вдруг. Сначала хотели сразу начать. Вчера ещё, но потом покумекали и перерешили.

— Подождём один день. Вот ежели завтра до полудня не прибудет Андрей Юрьевич, то тогда и начнём.

Не приехал. Начали. Должно быть совсем дороги плохие и с переправами, как у них проблема у князя Владимирского. Это у них всего пять повозок с трофеями, а у князя ого-го сколько. Богато. Ну, теперь и у них не три как в начале, а пять, на переправе у тевтонов тоже всё железное попросили одолжить. Ну, пока не воскреснут. А там отдадим. Богом клянёмся.

Емеля пока повозка, в которой они прятались, ожидала, когда до неё черёд дойдёт ехать на мост, руку отлежал. Как с луком-то будет обращаться, но не начинать же ворочаться сейчас⁈ Заметят шевеление рогожки с моста кнехты и поднимут тревогу раньше времени.

Наконец, телега рывком тронулась и заскрипели колёса.

— Кхм, кхм, господа херы кнехты, — сказал возчик заветную фразу, и Емеля дёрнулся, стряхивая с себя и рогожку и солому. Боковым зрением он видел, что спрыгнул на землю и Фёдор.

Рука всё же подвела, как ни пытался работать пальцами десятник, стараясь разогнать кровь. С огромным трудом он удержал лук. А ведь ещё натянуть тетиву нужно. Между ним и кнехтом с мечом и коротким копьём было пару сажен и воспользоваться своим кинжалом Емеля понимал, что не успеет. Немец опомнится и потом попробуй подойди к нему. Раз копье в руке, то явно умеет им пользоваться. Копьё оно длиннее кинжала в каких единицах не измеряй, хоть по старине, хоть, как князь Андрей Юрьевич.

Сжав зубы, Емеля всё же вздёрнул лук задеревеневшей рукой и, наложив стрелу на тетиву, попытался её натянуть. Нет, эта-то рука работала, главное — лук удержать. Не чувствует он её. Десятник даже зажмурился на секунду, всю силу вкладывая в то, чтобы лук удержать.

Вжик. Это Фёдор уже спустил тетиву, и стоящий на другой стороне моста мытарь или кнехт, получив стрелу в лицо, начал заваливаться назад. Его же противник стоял, пока, не шевелясь, заворожённо уставившись на натягивающего лук Емелю.

Вжик. Фёдор поразил и второго своего подопечного, на дальнем конце моста. Вжик. Емеля тоже тетиву отпустил. И промахнулся, дернулась рука и стрела ушла чуть ниже, впившись в плечо кнехту. Не удержала кольчуга. Четырёхгранный наконечник из булата легко раздвинул и разорвал кольца, и впился в немца.

Проклиная собственную дурость, десятник дёрнулся за следующей стрелой. Достал её легко и наложил вновь на тетиву. Ну, тут-то чего, эта рука отлично работает. А левая сейчас покалывать начала в кисти, кровь пошла. Теперь бы ещё раз натянуть.

Вжик. Фёдор, сообразив, что с напарником и командиром что-то не так, выпустил уже третью стрелу, и попал опять в лицо, самому дальнему от себя кнехту, что стоял с Емелиной стороны на другой стороне моста.

Сам же десятник опять тянул тетиву и старался онемевшей рукой удержать лук, не разжать пальцы. Вжик. На этот раз получилось. Стрела вошла в ухо кнехту. Он наклонил и чуть повернул голову, стараясь первую стрелу вытащить из плеча. Ну, теперь это у него не самое важное дело. Теперь ему перед ключником Петром ответ держать. Рассказывать, как до такой жизни дошёл. Как купцов обирал.

— Ты чего⁈ — рыкнул на Емелю подскочивший к нему картограф.

— Рука затекла. Сильно. Еле совладал, — на ходу уже оправдался десятник. Времени стоять и разговоры разговаривать не было. Там у ворот Ефим Конев и его брат Серафим уже бьются с кнехтами, что вход в замок охраняют.

А за ними уже бежали остальные диверсанты и разведчики. Теперь путь свободен и теперь время пошло на мгновения. Нужно успеть заскочить в ворота. Как ни верь в свои силы, а по словам местных, в замке около ста воинов.

Глава 19

Событие пятьдесят третье

Это как взрослому опытному вою с мечом из булатной стали и в кольчуге плотного плетения из такого же хорошего железа выйти на поединок с хромым одноруким сопливым пацаном, вооружённым палкой, даже веткой трухлявой, только с земли подобранной. А ещё они будут на острых камнях ратиться, и воин будет в сапогах новых с толстой подошвой и каблуком, а хромоножка босым выйдет. Пришли они к городку Дубровица, расположенному на слиянии реки