Революция - Виктор Сергеевич Мишин

том, что ты офицер, ничего дурного нет, сам же знаешь, к большевикам примкнуло много офицеров, даже генералов. Все будет нормально, поручик. Я бы пригласил тебя к себе, но сам живу сейчас лишь в маленькой комнатке, в квартире, где кроме меня несколько других человек.

– Не извольте беспокоиться, – начал я.

– Я могу дать тебе немного денег, разместишься на частной квартире, их много сдаётся, меньше, чем раньше, но много. Объявления есть на досках, возле остановок трамвая. В газетах теперь не печатают.

– Деньги у меня есть, спасибо, только не знаю, стоят ли они сейчас хоть что-то. У меня ещё долларов немного осталось, как думаете, их кто-то примет?

– С большим удовольствием примут, поручик, рад, что ты не нуждаешься. Вот здесь номер телефона, назовешь добавочный «один-четыре-два-ноль», соединят прямо с этим кабинетом. Позвони через день, послезавтра, раньше, думаю, не успею получить бумаги. Как?

– Меня устраивает. Не подскажете, смогу я как-то найти Антона Ивановича?

– Где он живёт, понятия не имею, но думаю, если покараулить возле Главного штаба, то наверняка сможешь поймать. Вообще, это было бы очень хорошо, если господин генерал тебя вспомнит и примет участие в твоей судьбе. Будет просто отлично.

– Постараюсь его найти, а уж вспомнить… Думаю, вот это он точно вспомнит, – с этими словами я распахнул китель и показал рукоять кинжала, подаренного мне когда-то, самим Антоном Ивановичем. Вот же, помню, как получал его, первая мысль была, что после революции его надо будет спрятать, а вышло-то вон как! Антон Иванович нынче у красных, и мне нет нужды прятать сей подарок. Чего не скажешь о моём любимом пистолете. Свой наградной «кольт» от генерала Маркова я таскаю на свой страх и риск. Даже рука не поднялась уничтожить дарственную табличку на нем, хоть и задумывался над этим.

– Не возражаешь? – военком даже руку протянул в нетерпении.

– Пожалуйста, – вынул я кинжал из ножен, ибо они у меня закреплены так, чтобы можно было быстро вытянуть клинок и не запутаться в ремнях.

– Однако! – присвистнул военком. – Такой подарок вряд ли забудешь, дорогого стоит. Идите, поручик, да благословит вас Бог! – перейдя на уважительное обращение, произнёс бывший подполковник.

Направлялся я, как и предложил военком, к ближайшей трамвайной остановке. Кстати, давка в них такая, что точно не буду пользоваться этим видом транспорта. Да и не надо мне пока, у меня лошадка есть. Надо же, попав сюда и пробыв долгое время на войне, я очень опасался этого живого средства транспорта, а как купил себе в прошлом году, почувствовал что-то тёплое и родное. И Верба, так я назвал лошадку, цветом похожа, платит мне тем же. При спокойном движении, шагом, я даже поводья не беру в руки, она идёт настолько ровно и мягко, что в этом нет нужды. Полюбил лошадь? Ну да, а разве такое невозможно? Мы в будущем и машины любили, а тут живое существо.

Прав был подполковник, объявления о жильё были. Жаль, по объявлению не узнаешь, кто его повесил, как-то отзывов тут не наблюдается. Ладно, буду выбирать поближе к центру, что-то мне подсказывает, что так правильнее.

Выбрав несколько объявлений, где указывалось местонахождение неподалёку от Кремля, оторвал эти самые объявления и поехал смотреть. Суета в Москве напоминала происходящее здесь же в будущем. Ничего нет более постоянного, чем суета и движуха в первопрестольной. Как в будущем её не любил, так и сейчас, ну, не нравится мне Москва, что поделать. Питер мне ближе, не раз слышал в будущем такое замечание: «Тот, кто любит Москву – не любит Питер». И наоборот.

Первая же осмотренная мной квартира, да-да, именно квартира, а не комната, очень понравилась. Эта была маленькая, на самом верхнем, третьем этаже старого дома квартирка с двумя спальнями и с окнами на улицу. Владельцем оказалась вдова военного, погибшего на фронте в пятнадцатом году. Детей у женщины не было, она спокойно поведала мне свою историю, женщина перебивалась как могла. Сдавала она большую спальню, сама намеревалась жить в маленькой. Квартира… Ну, да-да, женщина мне очень понравилась, лет тридцать ей было, вполне миловидная, хоть и почти не следит за внешностью. Было видно, что она очень нуждается в деньгах, пенсии от царя больше нет, жить не на что, а работать она не могла, по простой причине. Нет для неё при нынешних порядках работы, осталось только готовить и следить за домом. Тем более что это, как оказалось, было её собственное жильё, а не арендованное, что удивило меня, не часто встречается такой вариант.

Осмотревшись, я предложил ей на выбор рубли и доллары, она предпочла рубли. У меня их было немного, да и цены сейчас постоянно меняются, поэтому дал ей и то, и другое. Договорились так, она ищет продукты, я оплачиваю их покупку, живём-то вместе, поэтому чего разделять? Но даже с деньгами, как она объяснила, продукты найти сложно, ибо с продуктами сейчас реальная беда.

Ещё меня интересовала возможность размещения лошади, но с этим было проще. В соседнем здании находился бывший постоялый двор и при нём конюшня. Бывшим этот самый постоялый двор был потому, что теперь пришёл в упадок, хозяева куда-то сбежали, остался бывший управляющий, но с ним можно договориться. Решил не откладывать и наведался туда. Застал на месте пожилого мужчину, тот поведал, недолго думая, мне свою печальную историю. Я выслушал и легко договорился о размещении и уходе за моей лошадкой. Корм, конечно, мне нужно добывать самому. С этим будет проще, когда договорюсь с военными, может вообще поставлю Вербу к ним в конюшню, вообще-то на это и рассчитываю, иначе могут и изъять. А если размещу у военных, будет шанс сохранить, да и фураж там будет. Но это всё позже, когда и если меня признает Деникин.

– Наталья Ивановна, вот, принёс кое-чего съестного, не сочтите за труд приготовить нам обоим ужин. Мне ещё нужно кое-куда по делам, вернусь к вечеру.

Пока ходил до постоялого двора, приметил лавку, возле которой толпился народ. Проблема у людей была одна – деньги ничего не стоили, и торгаши брали обменом, но не каждый был готов отдать кольцо или цепочку в обмен на фунт не очень свежего куриного мяса или чего-то подобного. Пробившись через возмущающихся жителей, я подобрался к приказчику и просто показал купюру в десять долларов. Блин, даже смешно, как в девяностых. Баксы рулят и будут рулить, ни дна им…

Приказчик, опасаясь погрома от горожан, «маякнул», приглашая за стойку. За сотню долларов мне предложили немалого размера