Малахитовый бегемот. Фантастические повести (сборник) - Алексей Константинович Смирнов

Мента Пиперита собирала Плетень. Брат продолжал, притиснувшись к источенной насекомыми кромке стола.

- Показать ничтожность высокого подвига и низкого дела, ибо все религии видят Бога в Ничто, лишенном свойств, в котором не выживает ничто самостоятельное. Ничто сложное. Все должно быть и будет предельно просто. Дьявол - другая сторона Бога - то же самое Ничто, отрицательно воспринятое.

А Мента Пиперита как раз сознавала, что с ее стороны - высокий подвиг навестить и, возможно, обуздать, пролечить безумного брата. И этот подвиг подсознательно перерастал в желание постороннего признания, но их было всего двое - он и она. Хотелось хотя бы кого-то третьего...

И тут из Маата посыпались цитаты.

- "День Господень - тьма"... Ам 5: 18-20. "Поэтому о юношах его не порадуется Господь, и сирот его и вдов его не помилует; ибо все они - лицемеры и злодеи..."; Ис 9:17... "Ярость Господа Саваофа опалит землю, и народ сделается как бы пищею огня; не пощадит человек брата своего. И будут резать по правую сторону, и останутся голодны; и будут есть по левую, и не будут сыты; каждый будет пожирать плоть мышцы своей..."; Ис 9: 19-20... "Напал злой дух от Бога на Саула"; 1 Цар 18-10...

Мента Пиперита, внимательно слушая брата, сосредоточенно раскладывала палочки и полупрезрительно улыбалась. Маата прорвало, он слишком редко разговаривал с людьми о важном, а тут - сестра. Его изба подрагивала от завываний. Менте наскучило слушать и она не без скорбного чувства произнесла:

- Мы проходили это, в Географическом Обществе случались клинические разборы. Ибо Господь кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает. Бог бьет своих детей. Значит, надо, пусть даже возомнив себя рукой Бога, явиться ею на деле, на ином плане бытия, и убивать, так как Бог даже через черта творит добро. Депрессия из-за живых детей, которых ждет ужасная жизнь - естественное, богоугодное? дело. Евр 12-6...

- А ты сама - не рука разве?

Мента, не отвечая, продолжала:

- Еще нам говорили, что каждый художник на чем-то перегорает. Ему пеняют: не пил бы - писал Идиота, а он и не помнит, как писал Идиота и идиота, потому что давно уже сам идиот. Содружественные ли это процессы? Не привлекается ли извне деструктивная сила для обновления мира? Повсюду манихейство, добро и зло, как будто мы не православная страна.... Это от Бога, а это от Дьявола, и это в прессе, кино, книгах, но все от Бога, и Дьявол - Его вассал, если не одна рука из многих...

Эта последняя фраза Менты о деструктивной силе чуть утешила возбужденного Маата, с подбородка которого капала цыплятова кровь.

- Мне по сердцу твои слова про стороннюю силу, - проговорил он. - Мы делаем одно дело, мы кровные брат и сестра, мы служим Создателю, который все наворачивает и делает сложным, одновременно приуготавливая мир к смерти. Я помогаю ему и его посланнику-ужасу. Ты тоже помогаешь, ибо усложняешь, приближаешь неизбежное - нас ждет тепловая смерть или ледяное спокойствие, и подвиги наши равновелики, если взирать свысока. Нам нужно слиться и породить большее... - У него потекла слюна. - Он подрастет и будет играть гайками, твоей и моей. Мы выкрасим для него Прустовы Плетни - каждый на свой вкус...

Инцест овладевал им, он взялся за брюки.

- Смотри сюда, - приказала Мента Пиперита.

Перед Маатом мерно покачивалась гайка.

Она всего лишь гайка, но нечто большее в умелых руках.

- Не надо, - попросил Маат голосом, как будто поедал у горбуньи уши.

Та не ответила.

4

Он медленно поднялся с лавки.

Он хотел гипноза, а в таких случаях гипноз неизбежен.

- Слушай меня, отвечай на вопросы, расслабься и рассказывай.

Что-то давнее, еще из околоплодных вод, где он душил сестру пуповиной, обволокло Маата, и он заново расплылся на лавке, словно куль.

- Психотерапии в настоящем ее понимании у нас не будет, - проговорила Мента Пиперита. - Будут, скорее, элементы рационального внушения. И небольшое путешествие для надобностей Географического Общества.

Оплывший, грузный и в глубине мускулистый Маат сидел неподвижно, а страшная лилипутка расхаживала перед ним, помахивая гайкой.

Она старела на глазах, уподобляясь брату.

Чулки сползли до щиколоток, волосы растрепались. В горнице становилось жарко и душно: всходило солнце. Роились мухи, чан смердел. Постукивали ежи, попискивали мыши; некоторые, самые смелые, подъедали из пары кастрюль густое варево, похожее на студень.

Мента прихлопнула комара, упростила его до слабо дифференцированного кровавого пятна. Качая гайкой, она отдавала распоряжения:

- Сложи Плетень. Мы оба знаем, что это Прустов Плетень - не правда ли, странно? Мы два ствола, мы два крыла... ты не вполне безумен.

Маат послушно выложил два Плетня: монотонный и разноцветный.

- Неправильно. Разве ты делаешь так? Перемешай палочки.

Чуть помешкав, Маат сделал то, что совсем недавно требовал от Егора. Иногда получалось, что редкие цветные палочки оказывались длиннее серых и черных.

- В реку дважды войти нельзя, - объявила карлица. - Но можно спуститься к озеру и отдохнуть.

Она продолжила без видимой связи:

- Плохой человек может оставить после себя что-то такое, после чего хороший уже не придет. А хороший не может. Он выстроит детскую площадку, и дело на этом закончится. Ты перекрашиваешь жизнь за отцовскую викторину. Ты вычеркиваешь светлое и оставляешь бессмысленные наказания.

- Нет, - подал голос Маат. - Я помню светлое. Отец мне Бог. Он жив, хотя мне пришлось ударить его киркой.

Новый комар, новое ослепительное пятно.

- Поменяй палочки, - приказала Мента. - Убери какие хочешь. Велосипед или медведей. Ведь в зоопарке было хорошо? И поездка оказалась удачной? И он много тебе отвечал - неважно, чем это кончилось. Ты ждал этого, как ждешь от Бога.

Маат послушно заменил мрачные палочки на голубую и розовую.

- Теперь говори.

Он снова заговорил:

- Библейский Бог - злобный демон. Кто бы другой мог так искусно поиздеваться над людьми и заповедовать им неосуществимое в принципе? Он заставил людей страдать, но ничего не смог поделать с тем, что именно страдание возводит к святости. В этом - дьявольская полуправда. Реально достигаемая цель получает иное, ложное название. Святые остаются святыми, но узаконивают беззаконие на земле. С другой стороны, благоденствие превращает человека в скотину. Ты стремишься именно к этому. Правда на моей стороне, ибо в основе ее - неудовлетворенность. Но