Оракул с Уолл-стрит 8 - Алим Онербекович Тыналин

— Мистер Стерлинг, — Нитти не встал с места, лишь указал на кресло напротив. — Оуни говорил, что у вас есть предложение. Весьма любопытно.

Я сел, сознательно откинувшись назад, демонстрация спокойствия в логове хищника.

— Мистер Нитти, начну прямо. Ваша экспансия на восток создает проблемы для всех. Война между нашими организациями будет кровопролитной и дорогостоящей. Предлагаю альтернативу.

Нитти затянулся сигарой, выпуская дым в сторону потолка:

— Продолжайте.

— Территориальный раздел. Четкие границы, никаких пересечений интересов. Чикаго и Средний Запад остаются за вами. Нью-Йорк и Восточное побережье — за Комиссией.

— И почему это должно меня заинтересовать? — Нитти подался вперед. — У меня есть ресурсы для захвата любых территорий, которые я считаю нужными.

Мэдден отвернулся от окна:

— Френк, выслушай его предложение полностью.

— Потому что, — продолжил я, не обращая внимания на реплику Мэддена, — война стоит денег. Много денег. А мертвые не считают прибыли.

В этот момент мне вспомнился Томми Маккарти, верный ирландец, который погиб, защищая мои интересы.

— Кстати о мертвых, — сказал я, глядя Нитти прямо в глаза. — Томми Маккарти. Хороший человек. Не заслуживал такой смерти.

Лицо Нитти не изменилось ни на йоту:

— Не знаю, о чем вы говорите, мистер Стерлинг. Если кто-то из ваших людей погиб, это печально, но не имеет отношения ко мне.

Ложь. Все в комнате знали, что это ложь. Но Нитти не собирался признавать причастность к убийству.

О’Мэлли сжал трость покрепче, упоминание Томми затронуло ирландца за живое.

— Хорошо, — сказал я. — Оставим прошлое в прошлом. Поговорим о будущем. Ваш синдикат получает семь штатов, полную свободу действий, доступ к железнодорожным линиям и промышленным центрам. Это больше территории, чем контролирует любая семья в Нью-Йорке.

— А взамен?

— Мир. Стабильность. Возможность развивать бизнес, не тратя ресурсы на военные действия.

Нитти встал и подошел к бару, налил себе виски из хрустального графина:

— Мистер Стерлинг, вы предлагаете мне ограничить собственные амбиции ради вашего спокойствия. С чего бы это?

— С того, что альтернатива хуже для всех, — ответил я. — Комиссия не сдастся без боя. У нас есть европейские связи, политическая поддержка, финансовые ресурсы. Война может длиться годами.

О’Мэлли, стоявший у двери, почти незаметно кивнул, он одобрял мой подход.

— К тому же, — продолжил я, — у вас есть более серьезные проблемы. Федеральные агенты активизировались. Налоговая служба изучает деятельность всех крупных организаций. Стоит ли привлекать дополнительное внимание междоусобными войнами?

Это попало в цель. Нитти нахмурился, тема федерального давления была болезненной для всех боссов.

— Интересный аргумент, — признал он. — Но недостаточный. У меня есть планы экспансии, и я не собираюсь от них отказываться.

— Тогда позвольте предложить компромисс, — сказал я. — Спорные территории, Питтсбург, Кливленд, Буффало, делим поровну. Каждая сторона получает долю, никто не остается внакладе.

Нитти вернулся к креслу, задумчиво покручивая стакан в руках:

— А европейские операции?

— Совместное управление. Координационный совет из представителей обеих сторон. Решения принимаются консенсусом.

— Это означает, что вы сохраняете право вето на мои европейские инициативы.

— Как и вы на мои, — парировал я. — Взаимное ограничение — цена стабильности.

Мэдден подошел к столу и положил руку на спинку моего кресла:

— Билли прав, Френк. Этот план дает всем то, что нам нужно. Территории, безопасность, возможности для роста.

Нитти долго молчал, рассматривая узоры на персидском ковре. За окнами сгущались сумерки, огни города становились ярче.

— А что с О’Брайеном? — неожиданно спросил он.

— Что с ним?

— Ирландец из Бостона объявил войну всем итальянцам. Включая меня. Если я соглашусь на ваше предложение, как решается эта проблема?

Вопрос был логичным. О’Брайен действительно не делал различий между нью-йоркскими и чикагскими итальянцами. Тут даже вырисовывалась более интересная альтернатива.

— Совместными усилиями, — ответил я. — Две организации против одной ирландской группировки. О’Брайен силен, но не настолько.

— Или мы позволим ему уничтожить ваши бостонские операции, а потом займемся освободившейся территорией, — усмехнулся Нитти.

— Тогда следующей целью станете вы, — предупредил я. — О’Брайен ненавидит всех итальянцев без исключения.

Нитти затушил сигару в хрустальной пепельнице и посмотрел на меня оценивающим взглядом:

— Мистер Стерлинг, вы убедительны. Но мне нужны гарантии. Письменное соглашение, подписанное всеми боссами Комиссии. Механизм арбитража для спорных вопросов. И компенсация за отказ от части планов экспансии.

— Какого рода компенсация?

— Эксклюзивные права на канадский алкоголь через детройтские каналы. Плюс ваши банковские услуги для отмывания наших чикагских доходов.

Требования жесткие, но приемлемые:

— Согласен. При условии, что ваши люди не вмешиваются в операции к востоку от Питтсбурга.

— Договорились, — Нитти встал и протянул руку. — Поздравляю, мистер Стерлинг, вы только что предотвратили самую кровопролитную войну в истории организованной преступности.

Мы пожали руки, скрепляя соглашение.

Мэдден облегченно улыбнулся:

— Джентльмены, теперь можно выпить за успех переговоров.

Нитти разлил виски по трем стаканам:

— За новую эру сотрудничества. И за то, чтобы наши враги пожалели о своей враждебности.

Мы выпили, завершая сделку по древнему обычаю.

— Когда встречаемся для подписания окончательных документов? — спросил я.

— Через неделю. Нейтральная территория — Детройт. Мой юрист подготовит проект соглашения, ваши люди внесут поправки.

— Отлично.

Когда мы покидали отель, О’Мэлли тихо сказал мне:

— Босс, этот человек согласился слишком легко. Что-то он недоговаривает.

— Возможно, Патрик. Но сегодня мы избежали войны на два фронта. Остается только О’Брайен, а с одним врагом справиться проще, чем с двумя.

Чикагские огни отражались в темных водах озера Мичиган. Первый раунд большой игры был завершен, но впереди ждали новые вызовы.

Время покажет, стоила ли эта сделка уплаченной цены.

Сразу после встречи с Нитти мы отправились на вокзал. Больше в Чикаго нас ничего не задерживало.

Поезд «Двадцатый век» мерно покачивался на рельсах, унося нас от промышленной дымки Чикаго к огням Манхэттена. За окнами купе первого класса мелькали заснеженные поля Огайо, освещенные бледным солнцем.

Я сидел в кожаном кресле, просматривая утренние газеты.

«Chicago Tribune» пестрил заголовками о банкротствах мелких банков, «New York Times» анализировал падение промышленного производства. Экономический кризис продолжал терзать страну, но для моих операций это создавало новые возможности.

О’Мэлли дремал в соседнем кресле, его массивная рука лежала на рукояти Colt под пиджаком. Даже во