Фантастика 2025-129 - Денис Старый

— Перезарядить! — крикнул старший артиллерист, его лицо было черным от пороховой гари. — Стрелять по готовности!

Бутаков посмотрел в сторону берега. Там уже готовились к высадке французского десанта. Повстанцы занимали оборону, перетаскивая с приставших к берегу баркасов ящики с винтовками и с патронами. Майор Кожин, на что-то показывал Бианки.

В этот момент, капитан «Орла» Рязанов, поняв, что «Владимир» один не выдержит, приказал дать полный ход. Благо, повстанцы с грузом уже отбыли. Старый пароход, кряхтя совсем недавно отремонтированной машиной, двинулся наперерез корвету.

— Готовь торпеду! — прошипел Рязанов механику Звягину.

— Но, капитан, это же…

— Ты слышал приказ!

На носу «Орла» матросы сдернули брезент, открывая странный металлический аппарат — экспериментальную самодвижущуюся мину, созданную по проекту Алексея Петровича Шабарина на Луганском заводе и привезенную из Севастополя.

— Целься ниже ватерлинии… — пробормотал Рязанов, прицеливаясь.

Французы, заметив маневр, перенесли огонь на «Орел». Ядро ударило в борт, вырвав часть броневой обшивки.

— Пли!

Торпеда сошла с направляющих, упала в воду и рванула к корвету, оставляя за собой пенный след. Удар пришелся точно под грот-мачту «Эгля». Огромный столб воды взметнулся в небо, а потом раздался оглушительный взрыв — торпеда угодила в крюйт-камеру.

Корвет разломился пополам, как щепка. Наступила тишина. Бутаков, стоя на мостике «Владимира», смотрел на тонущий вражеский корабль. Потом его взгляд упал на берег. И сердце его сжалось от жалости.

На песке лежала мертвая девочка, а рядом стояли Бианки и Кожин, обнажив голову. Видимо, любопытствующий ребенок выскочил на берег и его задело картечью. А вдали, на горизонте, уже виднелись дымы новых кораблей — французы выслали подкрепление.

— Готовьтесь, — тихо сказал Бутаков. — Это еще не конец.

Глава 9

Узким коридором, освещенным лишь дрожащим пламенем керосиновых ламп, лакей проводил меня через потайную дверь за тронным залом к секретному императорскому кабинету. Стены, обитые темным дубом и ковровая дорожка на полу, поглощали звук шагов, словно дворец скрывал свои секреты даже от собственных обитателей. В конце коридора оказалась невысокая дверь. Часовой в мундире лейб-гвардии Преображенского полкамолча отдал честь и повернул массивный ключ в замочной скважине.

Кабинет оказался крошечным, словно монашеская келья. Или — арестантская камера. Я бы насторожился, если застолом, заваленном картами, не находились лица, которых вряд ли могли арестовать. В одном из кресел — император. Во втором — князь Горчаков. Их лица озарялись дрожащим светом одной единственной свечи. Третье кресло был явно предназначено для меня.

— Входи, Алексей Петрович, — тихо сказал Александр.

Щелчок замка за спиной прозвучал как выстрел. Я прошел к свободному креслу и медленно опустился в кресло.

— Если дело требует такой секретности, — сказал я. — Надо полагать, что и цена участия в нем будет немалая.

Император обменялся взглядом с Горчаковым.

— Немалая, — ответил старый князь. — Каковой и бывает цена лжи — спасительной и одновременно — смертельно опасной.

Князь молча подвинул ко мне карту Европы. На ней разноцветными чернилами были обозначены передвижения эскадр — наших, английских и французских.

— Вы знаете, господин вице-канцлер, что перед вашим отбытием в Варшаву, весь Петербург говорил о скором прибытии эскадры Нахимова? — спросил Горчаков.

Я кивнул.

— Знаю. Газеты писали, что он уже миновал Гибралтар. Мне непонятно, где он сейчас?.. У Гельсингфорса?

— Он не продвинулся дальше Мальты, — резко сказал император.

Тишина повисла тяжелой пеленой. Пламя свечи дрогнуло, отбрасывая на стены причудливые тени.

— Но… зачем? — вырвалось у меня.

— Чтобы Лондон и Париж дрожали, — прошептал Горчаков. — Чтобы они оттянули силы от Константинополя. Чтобы их союзники — австрийцы и пруссаки — усомнились, стоит ли связываться с Российской империей, у которой еще есть козырь в рукаве.

Александр вдруг встал, его тень на мгновение поглотила всю стену. Пришлось подняться и нам. Сидеть в присутствии государя, когда он стоит — недопустимо.

— Нахимов не придет. Но враг должен был верить в это до последнего.

Я сглотнул. Меня восхитил этот план — дерзкий, почти безумный.

— Выходит, им были подброшены «доказательства», — медленно сказал я. — Письма с фальшивыми печатями. Донесения двойных агентов…

— Именно, — император положил передо мной еще один документ — шифрованную депешу. — Это донесениеперехватили наши люди в Константинополе, из него следует, что англичане поверили.

Я развернул лист.

«В британском Адмиралтействе стало известно, чтоэскадра Нахимова, в составе 12 линейных кораблей и 4 пароходофрегатов, замечена у южной оконечности Гебрид. Курс — север— северо-восток»

Фальшивка. Блестящая фальшивка.

— Чье донесение? — спросил я.

— Вашего ставленника, Джеймса Бонда, — улыбнулся Горчаков. — Он же распустил слух, что Нахимов везет золото, захваченное в султанской казне.

Я откинулся в кресле, пытаясь осмыслить масштаб дезинформации.

— А если они проверят?

— Пусть проверяют, — холодно ответил император. — Дело сделано. Не даром же в Средиземном, Северном и Балтийском морях курсировало несколько наших судов под чужими флагами. Они «замечали» нашу эскадру то тут, то там. О том же сообщали «жители» прибрежных поселков Англии и Скандинавии, не говоря уже — о греках, итальянцах и испанцах.

— Выходит, англо-французская эскадра, опасаясь удара в спину, поспешно ретировалась из Финского залива?

— Да, — кивнул государь. — По донесениям наших агентов, они до сих стоят на рейде Христиании.

— Поздравляю, ваше императорское величество, вы выиграли войну относительно малой кровью.

Горчаков вдруг кашлянул в кулак.

— Но есть одна проблема.

Я поднял бровь.

— Австрия?

— Именно, — кивнул князь. — Если Вена узнает, что никакой нахимовской эскадры в Балтийском море нет и никогда не было…

— … то вместо капитуляции Австрии, мы получим новую антирусскую коалицию, — закончил я.

Император резко встал.

— Поэтому ты, Алексей Петрович, и отправишься в Вену. Официально — для переговоров о нейтралитете. На самом деле — чтобы убедить австрийцев, что Нахимов действительно идет к Петербургу.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— Играть в двойную игру?

— В тройную, — поправил Горчаков.

За окном ударил колокол Петропавловского собора. Полночь. Ого, оказывается день давно миновал.

Император вдруг положил руку мне на плечо.

— Ты спросил о цене. Вот она, — его пальцы слегка сжали мой эполет. — Если враг раскроет наш план — тебя объявят человеком, который по