Фантастика 2025-129 - Денис Старый

Графский титул мне пока не был присвоен и существовал лишь на бумаге, но откуда этому австрияке знать об этом? Офицер медленно прочитал бумаги, потом резко поднял голову:

— Вы один?

— С камердинером.

— Оружие имеется?

— Только — шпага — знак дворянского достоинства.

Он что-то пробормотал, но печать все же поставил. Протянул паспорт, приложил два пальца к лакированному козырьку:

— Willkommen in Österreich!

Карета тронулась, и только теперь я заметил, как дрожат мои руки. Боялся ли я чего-нибудь? Вряд ли. Скорее — волновался за успех своей миссии. Формально я действительно был особым посланником Александром II, но на самом деле мне предстояло выступить в иной роли. Причем, достаточно убедительно, чтобы австрияки мне поверили.

Вена встретила меня запахом жареных кафейных зерен и тревожными взглядами. Город, похоже, еще не оправился от революционных бурь 1848-го года, а тут еще война на два фронта. Не удивительно, что австрийская столица жила в странном напряжении — балы во дворцах Хофбурга ипатрули на каждом углу.

В особняке русского посольства на Йозефплац пахловоском и старыми бумагами. Посол Мейендорф, седой как лунь дипломат старой школы, ждал меня в кабинете, заставленном разнообразными часами его коллекции — все они тикали вразнобой, словно символизируя шаткость нашего положения.

— Ваше сиятельство, — он поднялся навстречу. — Наконец-то! Мы вас заждались. И не только — мы.

— Кто же еще?

— Граф Буоль. Министр иностранных дел.

Я кивнул. Все пока идет по плану, хотя не стоило забывать, что Буоль — хитрый альпийский лис, и с ним следовало держать ухо востро. А с другой стороны — онглавный инициатор идеи сохранения австрийского нейтралитета. Принципиальный противник войны, как таковой, а с Россией — тем более.

— Когда?

— Сегодня вечером. Приватно. В его загородной резиденции.

Бруннов многозначительно посмотрел на меня:

— Полагаю, он знает про Нахимова.

— Почему вы так думаете, Петр Казимирович?

— Трудно сказать определенно, Алексей Петрович, так какие-то шепотки.

— Понятно. Ну что ж, с удовольствием посещу загородный особняк австрийского министра.

Вечером мне подали к посольству карету самого графа Буоля, роскошную, с бархатными сиденьями и серебрянымигербами на дверцах. И не просто — карету, а самим министром иностранных дел Австрийской империи внутри. Когда мы тронулись, мне бросилась в глаза странная деталь: все стекла в карете были матовыми, непрозрачными.

— Чтобы не беспокоили любопытные, — заметив мое удивление, сказал Буоль, поправляя пенсне. — Вы ведь понимаете, ваше сиятельство, насколько… деликатна наша встреча?

Я лишь кивнул, разглядывая его лицо — бледное, с тонкими губами политика, привычного ко лжи. Резиденция оказалась небольшим охотничьим замком в стиле рококо. В камине потрескивали дрова, слуга принес бутылку токайского и два бокала.

— Итак, — произнес Буоль, лично разливая вино, — адмирал Нахимов.

Я сделал глоток — вино было сладким, как ложь.

— Что именно вас интересует, граф?

— Где он на самом деле? — Буоль вдруг резко поставил бокал.

В камине треснуло полено, осыпав черный зев искрами.

— В Средиземном море, — ответил я, глядя прямо в его глаза.

— Лжете! — Он ударил кулаком по столу. — Наши агенты в Константинополе…

— Ваши агенты видят то, что мы хотим показать, — я медленно достал из портфеля карту — ту самую, что видел у императора. — Двенадцать линейных кораблей. Четыре фрегата. Через неделю они будут у Гибралтара.

Буоль схватил карту, его пальцы дрожали.

— Зачем вы мне это показываете?

— Потому что Австрия еще может выбрать правильную сторону.

Я встал, подошел к окну. За туманной пеленой угадывались огни Вены.

— Англия вас непременно предаст, — продолжал я. — Франция — тоже.

Вдруг где-то в доме хлопнула дверь. Послышались шаги — быстрые, нервные.

— У вас еще гости? — осведомился я, оборачиваясь.

Буоль побледнел.

— Нет, — проговорил я. — Может это кто-то из слуг?.. Я никого боле не жду.

Дверь приотворилась.

— Ваше сиятельство… — развел руками лакей, — я не…

Оттолкнув его, на пороге вырос высокий мужчина в английском мундире.

— Полковник Монтгомери, военный атташе ее величества, — представился он с легким поклоном. — Кажется, я прервал интересную беседу.

Я напрягся. Англичанин улыбнулся, проговорив вкрадчиво:

— Кстати, адмирал Нахимов передает вам привет. С Мальты.

Буоль в ужасе смотрел то на меня, то на англичанина.

Игра усложнялась.

* * *

Эгейское море было покрыто дымкой рассвета, словно серебристым саваном, накрывшим могилы погибших кораблей. Оба турецких корабля исчезли из виду, превратившись в обломки и всяческий сор, плавающий на поверхности воды.

«Язону» тоже досталось. Матросы снимали изорванные вражеской картечью паруса и ставили запасные. Латали поврежденные ядрами борта и рангоут. Бриг был одним из последних рыцарей уходящей эпохи парусников. Его залитая кровью палуба словно свидетельствовала об отмщении за муки, перенесенные греческим народом.

Капитан-лейтенант Ширинский-Шихматов осматривал горизонт, стараясь увидеть глазами опытного моряка любые признаки опасности. Вчерашняя выгрузка оружия и боеприпасов прошла успешно. Греческие повстанцы были чрезвычайно благодарны русским братьям, но «Язон» не спешил покидать воды Эгейского моря.

Задуманное капитаном-лейтенантом не входило в его обязанности, вмененные Главным Морским штабом. Скорее — наоборот. Если Ширинский-Шихматов выполнит свой замысел и при этом потерпит неудачу — это может стоить ему карьеры. Если — не хуже. И все же, просто доставить оружие и наблюдать с моря, как греки насмерть сражаются за свою свободу, истекая кровью, ему не позволяла честь русского морского офицера.

И потому он принял решение разделить экипаж своего корабля. Половина команды останется на борту, для того чтобы поддерживать повстанцев артиллерией с моря, а другая, во главе с самим капитаном-лейтенантом, высадится на берег в качестве десанта.

Он подозвал лейтенанта Гурина.

— Вот что, Аполлон Юрьевич, — начал командир брига. — Я высаживаюсь на берег с отрядом матросов, для того, чтобы поддержать наших православных братьев в сухопутном сражении. Вы остаетесь за командира. Ваша задача, по возможности, поддерживать нас огнем и заодно стеречь от возможного нападения с моря. Как поняли, господин лейтенант?

— Вас понял, ваше благородие!

— И если я не вернусь живым, приведете «Язон» в Севастополь, напишите рапорт и расскажете обо всем Софье Николаевне, моей супруге.

— Я это сделаю, Василий Владимирович, но лучше уж вы возвращайтесь живым.

— Как Бог даст.

Через час два баркаса с русским десантом отбыли к берегу. Каратассос встретил Ширинского-Шихматова на причале