Лето, пляж, зомби. Окталогия - Наиль Эдуардович Выборнов

— Ну? — спросил я. — И чего ты этим добиться хочешь?

— Сейчас мы пойдем к машине, ты свяжешься со своими и скажешь, чтобы они отпустили моих.

Он тяжело дышал, один глаз дергался. Понятное дело, крепко головой приложился. Может быть, поэтому и переклинило. Или просто очнулся, увидел, что кругом оружие валяется, и решил, что это его шанс выбраться? Черт знает.

— И что дальше? — поинтересовался я.

В его мутных глазах появилось выражение растерянности. Похоже, что он не ожидал от меня такого вопроса. Ну оно собственно и нехарактерно для тех, кого на мушке держишь. Думаешь, что они сейчас дергаться начнут, бросятся на тебя или наоборот умолять будут. А тут спокойно спрашивает.

— В смысле что дальше? — не понял он.

— В прямом, — ответил я. — Машина на боку лежит, никуда ты на ней не поедешь. Будет ли работать рация — большой вопрос. Даже если свяжемся — они сейчас за половину острова. Ты хочешь чтобы родных твоих просто на мороз выкинули? Или думаешь, что тебя будут ждать, чтобы вы встретиться смогли? Думаешь меня на них обменять?

Растерянность на его лице стала еще сильнее. Я посмотрел на него еще раз и как можно более спокойным голосом продолжил:

— И ты реально думаешь, что до места обмена меня доведешь? Да и более того, думаешь, меня кто-то слушать будет? Да кончат они твоих и по делам своим уедут. Вот и все.

Он продолжал слушать. Я заметил, как у него по виску потекла капелька крови, упала на плечо. Он чуть качнулся. Как бы он не окочурился от удара этого. Вот ведь не повезет мне.

Я поймал себя на том, что воспринимаю его не как человека, а как отмычку. Как инструмент, который может мне открыть путь к «Воронам». Плевать мне на самом деле на его мысли, на его родных и близких, насрать с высокой колокольни.

— Ты можешь меня прямо сейчас пристрелить. И не выиграть ровным счетом ничего. А можешь помочь, и если выгорит, получить все. Когда все закончится, вместе вернемся обратно. Заберешь семью и уедешь. Ну или останешься. Как захочешь, короче говоря.

— И реально ничего сейчас сделать нельзя? — спросил он вдруг как-то совсем грустно.

— Неа, Сем, — ответил я. — Ничего сделать нельзя. У нас пути назад нет, только вперед.

— Гнида ты, Край, — сказал он и опустил автомат. — Тварь и гнида, честно говоря. Нет в тебе ничего человеческого.

— Ага, — кивнул я, легко соглашаясь. — Мне в последнее время это частенько говорят. А теперь автомат отдай.

Он сделал шаг назад, и я ожидал, что парень снова вскинет оружие, но нет. Сделал пару шагов навстречу мне, а потом протянул оружие. Он ведь даже ремня не надел, как подхватил, так и поперся.

Свободной левой рукой я забрал у него из руки автомат, сделал шаг в сторону и положил у стены прикладом на землю. А потом вытащил из подсумка еще один шприц с общеукрепляющим и бодрящим средством и протянул ему.

— Это что? — спросил он.

— Это чтобы ты не отрубился, — ответил я. — Ты ж башкой приложился. Не чувствуешь что ли?

Бандит поднял руку, дотронулся до виска, зашипел и поморщился. Потом посмотрел на пальцы, на которых остались кровь и оторванные волосы. И грязно выругался.

— То-то и оно, — сказал я и протянул ему шприц. — Пользоваться умеешь?

— Умею, — мрачно ответил он, забрал лекарство

Зубами сорвал колпачок, а потом резким движением вбил шприц-ручку себе в бедро. Снова прошипел сквозь зубы, а секунду спустя его лицо стало уже не таким напряженным, а взгляд прояснился.

— Хорошая штука, — с каким-то уважением проговорил он.

— Импортная, — ответил я. — От наших западных партнеров нам досталась. И подозреваю, что нам еще кое-что из их химии потратить придется, потому что груз бросать тут нельзя. А пока не хочешь послушать, что нам наш новый друг скажет?

Он только сейчас опустил взгляд и увидел раненого, который продолжал наблюдать за нашим разговором и не вмешивался в него. Только держался за живот. Что-то кровь слишком активно течет, как бы он не умер до того, как мы договорим. Густотина ему вколоть нужно бы, у меня есть, а не жалко.

— Да, если ты такое с друзьями делаешь, то я пожалуй предпочту твоим врагом остаться, — сказал Семен.

— Ну так что? — повернулся я к парню. — Я тебе обезбол, а ты мне рассказываешь все в деталях. Мена?

— Пошло, — просипел тот сквозь зубы.

Я наклонился и вогнал шприц ему в бедро. И следом второй, уже с кровоостанавливающим средством. Меньше шансов, что он помрет до того, как я все услышу. С другой стороны, я ему сейчас просто агонию продлил, потому что загнется он так и так.

— Ну так кто вы такие? — спросил я.

— Люди, — повторил он. — Просто люди из окрестных деревень. Можешь считать, что партизаны.

Я хмыкнул. Недавно ведь сам представлялся другим партизанами, когда мы деревни освобождали. Да уж, времени немного прошло, а вот как ситуация меняется.

— Так вы с «Воронами» воюете что ли? — спросил я.

— Ну да, — он шмыгнул носом. — А вы не «Вороны» что ли?

— Нет, — я покачал головой. — По крайней мере я. Вот этот вот — «Ворон», но он хороший, раскаялся и теперь хочет помочь мне ебнуть их главаря.

Семен только зубами заскрипел от такого издевательства. Ну ладно, какие еще варианты у него есть.

— Как это не «Вороны»? — спросил самоназванный партизан.

— Да вот так. — ответил я. — Не веришь что ли? Честное слово. Меня Край зовут, может ты про меня слышал что-то.

— Край? — переспросил парень. — Охренеть… Ты — это Край?

— А что такое? — мне, конечно, приятно было почувствовать свою известность, но по этом в душе пробежал непонятный холодок. Что еще обо мне могут знать? Может у них тут мои фотороботы развешаны везде или портрет, и я зря тащусь хрен знает куда?

— Так за Края Мансур награду пообещал, — проговорил он. — Два с половиной кило золота за голову.

— А за живого?

— За живого пять кило.

Приятно даже, пусть и тревожно. Не знаю, сколько это — пять кило золота в ценах прежнего мира, да и в местных расценках на драгметаллы тоже не очень разбираюсь, но подозреваю, что много. Целое состояние.

— И что говорят? — осторожно поинтересовался я. — Как они меня узнать должны?

— Так по шраму, — ответил он. — Говорят, у тебя шрам через всю башку. А так не видно особо.

— А вот так? — спросил я, стащив с головы кепи и чуть приподняв волосы.

— Блядь, реально… — протянул он, и