Баба Люба. Вернуть СССР 4 - А. Фонд

— Я заправлю, — пискнула я, прикидывая, хватит ли у меня денег.

— Разберёмся! — поставил точку в разговоре Пивоваров, и мы приступили к исполнению плана.

К больнице мы подъехали через каких-то полчаса.

Всю дорогу я молилась про себя, чтобы завотделением оказался на месте и не пришлось бегать искать его по всему городу. А то, если мы Изабеллу сегодня не заберём, завтра же едем в Балобаново за Ричардом и вопрос с Белкой отложится ещё на день. А там суббота, воскресенье, весь медперсонал на выходных. И придётся бедному ребёнку куковать до понедельника. А за это время, всё что угодно может быть.

Хорошо, меня сейчас Пивоваров на поруки взял.

От грустных мыслей меня отвлекло то, что автомобиль остановился.

— Ну всё, приехали, — степенно сказал Селиванов, невысокий крепенький, я бы даже сказала основательный, мужичок преклонного возраста. — Я с машиной вон там буду.

Он махнул рукой в сторону, где стояли другие автомобили.

— Здесь просто стоять нельзя, только подвозить.

— Хорошо, — кивнул Пивоваров, — Спасибо, Володя.

Мы прошли по пустынным коридорам и завернули в нужное отделение.

— Сюда, — сказал Пивоваров и чуть хвастливо усмехнулся, — я здесь всё знаю. По долгу службы.

Мы прошли в отделение.

— Иван Иванович у себя? — непреклонным важным голосом спросил Пивоваров дежурную медсестру. Он успел переодеться и сейчас был в костюме при галстуке. Вид имел солидный.

Это я, как лохушка, так и осталась в старом спортивном костюме.

Честно скажу — не до того было.

Не подумала.

— Да, у себя, — пискнула медсестра, несколько смущённая представительным видом Пивоварова.

Тот подошел к двери и открыл её:

— Разрешите! — пророкотал он, проходя внутрь.

Я торопливо засеменила следом.

— А вы кто, собственно, такие? — за столом в кабинете сидел плюгавенький мужчинка в белом халате.

Он поднял взгляд от бумаг и удивлённо воззрился на нас.

— Пивоваров, Пётр Кузьмич, — многозначительно представился юрист, — я юрист вот её.

Он указал на меня кивком головы.

— Я — Скороход Любовь Васильевна, — чуть заискивающе представилась я.

— А что вам от меня надо? — нахмурился Иван Иванович и его взгляд с подозрением блеснул сквозь толстые стёкла очков.

— Мы хотим забрать Скороход Изабеллу Петровну, — сообщил Пивоваров и протянул ему записку от Шмаковой. — Вот записка с согласием из отдела опеки.

— Что мне какая-то записка! — даже не глянув на документ, пренебрежительно фыркнул Иван Иванович. — Вот пусть всё оформляют, как положено. А потом мы комиссию создадим и посмотрим…

Он красноречиво посмотрел на нас и замолчал.

Я уже начала наливаться праведным возмущением, когда Пивоваров тихо велел:

— Люба, выйди, пожалуйста.

Я сообразила, что сейчас не надо задавать лишних вопросов и торопливо выскочила из кабинета вон, закрыв за собой дверь.

Прошло буквально минуты три, которые показались мне бесконечностью, когда дверь распахнулась и я увидела радушно улыбающегося Ивана Ивановича, который подобострастно тряс руку Пивоварова:

— Конечно, конечно, Пётр Кузьмич! — лучезарно улыбался он, щедро излучая вокруг себя лучики добра, — давайте так и поступим! И заходите в любое время! В любое время!

Пивоваров еле-еле вытащил руку из загребущих лап завотделением.

— Леночка, проводи товарищей в спецотделение! — велел дежурной медсестре Иван Иванович и строго добавил, — и подготовь Скороход к выписке. Это прямо сейчас надо. Поторопись.

Наконец, мы с ним окончательно расшаркались, уверили друг друга в вечной и нерушимой дружбе, и заторопились в отделение, где содержали Изабеллу.

— Вообще-то посторонних сюда пускать не положено, — строго сказала медсестра и недовольно поджала губы, — но раз Иван Иванович лично сказал…

Намёк был слишком прозрачным.

— Спасибо Вам, Леночка, — счастливым и преисполненным благодарности голосом сказал Пивоваров и жестом фокусника вдруг выудил откуда-то импортную шоколадку. — А это вам!

— Да что вы, что вы! — торопливо пробормотала медсестра, жадно схватив презент, — нам туда.

Мы прошли ещё два коридора и, наконец, оказались в нужном отделении.

— Она там, — показала пальцем Леночка, — там у нас зимний сад. Больные любят там гулять между процедурами.

Я посмотрела в ту сторону. Кроме двух инвалидов-колясочников в изношенных байковых пижамах, один из которых пускал слюни, а второй что-то монотонно бормотал себе под нос, в зимнем саду не гулял больше никто.

Я повернула голову и тут же увидела Изабеллу. Она сидела на холодном полу и, глядя в окно, монотонно раскачивалась. Волосы её были в беспорядке, немытые, всклокоченные. Пижамная рубашка тоже не самой первой свежести.

Сердце моё дрогнуло.

— Изабелла! — тихо, чтобы не напугать, позвала девочку я.

Изабелла стремительно обернулась и грусть в её чёрных глазах мгновенно вспыхнула от радости:

— Мама! Мамочка! — закричала она.

Глава 20

Когда мы вернулись домой, то там за столом на кухне сидела Анжелика и горько рыдала.

Чёрт! Я же забыла записку порвать!

— Анжелика! — с тревогой в голосе окликнула её я.

— М-мама Л-люба! — бросилась мне на грудь она и разрыдалась ещё больше. — Я подумала… я д-думала…

Ответить и успокоить её я не успела — хлопнула дверь и раздался возмущённый голос Пивоварова:

— Люба! Ну что это такое? Я тебя жду, жду… принимай давай Белку! Володе уже ехать надо!

— Ой! — охнула я и заторопилась навстречу юристу.

— Ой! — пискнула Анжелика и ринулась вслед за мной в коридор.

В коридоре мы с нею чуть не столкнулись, но в последний момент разошлись в стороны.

— Белка! — радостно заверещала Анжелика.

— Да тише ты, ребёнка перепугаешь! — шикнул на неё Пивоваров и проворчал, — а здороваться тебя, значит, Любовь Васильевна так и не научила?

— Ой! — покраснела Анжелика и поздоровалась, продолжая прижимать к себе и гладить по голове Изабеллу.

Когда телячьи нежности сестёр чуть пошли на спад, я сказала:

— Так, а сейчас ты, Анжелика, тащи давай Белку мыть руки. Потом идите в её комнату и покажи подарки, которые мы для неё привезли. А ужинать я позову.

— Ой, подарки! Хочу! Хочу! — радостно взвизгнула Изабелла и весело рассмеялась.

— Сперва надо помыть руки, — строгим голосом сказала ей Анжелика, пряча улыбку, и увела малышку в ванную.

— Пойдёмте ужинать, — сказала я Пивоварову. — Даже не знаю, как вас и благодарить теперь…

— Сейчас я Володю отпущу и вернусь, а ты пока разогревай, что там у тебя есть, — велел Пивоваров. — Нам поговорить с тобой серьёзно надо об этом убийстве, Люба. И ещё одно дельце обдумать.

Он ушел, а я бросилась на кухню: сама гостей пригласила, а у меня там и кот не валялся.

Я растерянно глянула на продукты — ничего такого, чтобы быстро приготовилось.

— Мама Люба, давай помогу картошку чистить, —