Первый из рода: Калибан, Проклятый зверь - Виктор Крыс

свой экзамен и вел с ним беседу о том, как прошла его бурная бессонная ночь, и рассказывал, как прошла моя ночь. У мастера было много проблем, с самого утра у него было знакомство с ночным гостем и ремонт ворот, которые не смогли противостоять Исау в гневе.

Но меня волновало иное, и уж точно не выбор белого кимоно, что сегодня был надет на мне, не ненависть, которую я чувствовал от горожан за то, что я отличался от них внешне. Меня волновали мои руки, которых коснулась мелкая дрожь.

Стальные нервы, как это красиво звучит, и я даже когда то предполагал что у меня именно стальные нервы, я прошел башню, где на каждом этаже меня пыталась убить какая-то тварь. Каждый этаж башни заставлял настораживаться, ведь тогда я точно знал, что моя жизнь висела на волоске, а все усугубляло рабство и ощущение тоски по утерянным жизням.

Я прошел кровавые, жестокие сражения и пытки, как тела, так и души, но руки дрожат у меня именно сейчас, когда я иду по городу, который мне чужд, и где каждый прохожий то шарахался в сторону, то богу начинал молиться, желая мне смерти. Все это никак меня не волновало, но вот руки предательски подрагивали.

— Ну что ты нервничаешь! Как малая девчонка перед экзаменом, — оскалился идущий рядом со мной Иньху. — Ты воин! И поправь кимоно! У тебя складки, портят твой наряд. Эх, еще бы пояс желтый…

— Воин я, Иньху, воин, но я не привык к белым да парадным одеждам, мне по нраву больше мой истертый дорогами и невзгодами халат с капюшоном, — ухмыльнулся я, поправляя белое кимоно, которое практически с угрозами заставил меня надеть Иньху, а Исау молчаливо кивала отцу. Я же хотел надеть черное кимоно, мне оно было больше по нраву. — Иньху, я готовился к экзамену три дня, да только обучаться надо семь лет…

— Это не твоя основная проблема, — пробурчал Иньху, пока мы шли по городу он постоянно недовольно бурчал. — Поправь кимоно, а то этот твой дешевый черный пояс складку делает.

— Иньху! — прорычал я. — Говори уже, что было ночью и как мое кимоно связано с этим. Большую часть я уже и сам знаю, но хочу услышать от тебя.

— Откуда? — подозрительно спросил Иньху. — Кто-то из мастеров? Но ты не знаешь никого… Кирсана? Но она не смогла попасть на закрытую часть совета, хм…

— У меня свои источники, — ухмыльнулся я, решив не выдавать Агау. — Но хотелось бы узнать о совете мастеров от тебя, и почему ведьму зовешь Кирсаной? Она до сих пор светлая и не изменила имени?

— Совет прошел как… Как… Не по плану, а Кирсаной её называю, оказывается, только я, — вздохнул печально Иньху. — Какой смысл тебе рассказывать, если ты и так все знаешь? Или не знаешь?

Я молчаливо медленно шел по улице и не стал отвечать Иньху. А что я ему мог ответить? Что его сдала собственная дочь? Все утро он не давал мне покоя, три чаепития, три! И он так и не решился мне рассказать что-то важное, нет, Агау дала мне пищу для размышления, но мне казалось, что я сдружился с одним мастером. В городе все как обычно смотрели на меня, но было мне как-то не по себе поймать взгляд на себе нищего, что таращился на меня из темного переулка. Между тем мастер заговорил вновь, отвлекая меня от странного бродяги.

— Знаешь, — после долгого молчания проговорил Иньху, придержав меня рукой, когда мы уже выходили к дворцу, где проходило обучение элит. — Не спеши, я расскажу что произошло важного этой ночью. Кроме того, ты, кажется, стал свахой.

— Я тут не причем, они все сами.

— Исау говорит иначе, — ухмыльнулся Иньху. — Ты не дал ей прибить подарившего цветок луны. Ты знаешь, что это за цветок?

— Нет.

— Ну, ты точно не сдашь экзамен.

— Иньху!

— Ну что Иньху? Из этого цветка делают чай для темных, но достать его нелегко, — усмехнулся отец двух девочек. — И монах пришел передать драгоценный цветок в ту ночь, когда Исау переполнена силой. Он пришел, чтобы взглянуть на невесту, что была не в самом лучшем настроении, а меня не было дома!

— Подожди, они же просто пили чай, ко мне то какие вопросы?

— Они сдружились, хоть они и абсолютно разные, как мне теперь уходить в плавание?

— Боишься стать дедушкой, значит, — усмехнулся я.

— А ты, как я посмотрю, каменная дылда, не боишься стать дядей? Ты будешь нести ответственность за моего внука, балда.

— Но я же,− потерял я на мгновение дар речи от внезапности. — Какой, к проклятым, я дядя⁈

— Самый что ни на есть настоящий, Исау не дала согласия на твое исключение из семьи, и желает, чтобы у нее был приемный брат, Агау я даже спрашивать не хочу. Семья против твоего исключения, поздравляю.

— Это же просто формальность, — почесав лысый затылок, проговорил я. — И я могу отказаться в любой момент, я не несу никаких обязанностей ни перед кем.

— Ну разумеется, простая формальность, я и не думал что выйдет иначе, — печально вздохнул Иньху и начал тереть ладонями рукояти своих мечей за поясом. — Я же привел в дом сурового воина, убийцу, которого возненавидели дети, а моя младшая дочь не спит на его подушке, потому что пока меня нет, это самое спокойное и безопасное место в городе! Конечно, для неё ты стал формальностью, это же просто формальность…

— Я уйду, и через месяц она меня забудет.

— Агау? — скривился Иньху. — Ты сам то в это веришь? В том то и проблема, Рык, что сегодня я должен, как планировалось, довести тебя до школы и потом исключить из семьи. И мое обещание будет выполнено по крайней мере наполовину, ты встретишься с верховным символистом и мне с самой высокой башни будет плевать на то, что будет с тобой дальше. Но теперь имеет значение то, как с тобой обойдутся, а труп твой мне только навредит.

Иньху смотрел на меня напряженно, словно я его вызвал на бой и он сейчас в мысленной дуэли со мной или с самим собой делает сейчас жизненно важный выбор.

— Сегодня ночью мастера решали жить тебе или умереть, — спокойно проговорил Иньху то, что я и так знал. — Ты опасен, но мои слова о тебе никто не слушал, Агалау, глава ордена символистов, пришел на совет мастеров незваным, и рассказал о тебе все…

Мастер Иньху продолжил говорить, и с каждым его словом мне все сильнее становилось