Тренировочный день 8 - Виталий Хонихоев

копейки за килограмм собранного хлопка — столько нам платили. Говорили, что хлопок, который мы собираем — очень низкого качества, потому такая плата. Некоторые девочки клали в сумку камни, собранные на поле, чтобы вес больше был. На некоторых закрывали глаза, принимая хлопок с камнями, но не на нас с сестрой… — она качает головой: — у нас камни не принимали. И вес всегда ниже записывали.

— Это еще почему?

— Не знаю. Тогда я уже понимала, что папа чем-то не угодил Хозяину. Люди, которые против Хозяина пошли… они как правило долго не жили. И к семьям таких людей было особое отношение. Не любили таких в Ферганской долине. Нет, я не то говорю. Не то, чтобы не любили, а скорее боялись. Как будто мы заразные были, понимаешь? — девушка помотала головой, отбрасывая плохие воспоминания: — ладно, хватит воспоминаний на сегодня, а то я опять расстроюсь. И не засну. И завтра варенная буду. Лучше ты мне вот что скажи, Полищук, у тебя с Лилькой что?

— А? В смысле? Все у меня хорошо с Лилькой.

— Ты ей голову морочишь. Женись на ней и все дела. — тычет в него пальцем девушка: — где ты себе еще такую девушку найдешь?

— Да? А вот твой брат говорит, что…

— Ой, давай про Анвара забудем, а? Он вообще не знает, чего творит. Они сюда давно переехали, у него в голове все как у Шико смешалось. Чего ты на меня смотришь? Ну, Шико, роман Дюма «Сорок Пять». Не помнишь? Там еще король у Шико спрашивает, мол чего ты нос воротишь от своих земляков, ты же тоже гасконец. А Шико отвечает, что в Гаскони он гасконец, а в Париже — парижанин. А король спрашивает — а эти? А Шико ему говорит, что в Гаскони они гасконцами не были, а в Париже стали в три раза больше гасконцами. Вот и Анвар у меня — на родине он традиций не знал и не уважал, а сюда приехал и весь такой «традиции отцов», распушился… так что там с Лилькой?

— Все сложно, — отвечает Виктор: — ты же ее знаешь. Ей пока нормально живется, ну я и не пристаю со своими глупостями. Вот если бы я в нее влюбился без памяти и принялся бы стихи писать и серенады под окном петь, то она бы тотчас меня в лес послала бы. За подснежниками, хоть и не сезон.

— Лилька — странная. — кивает Айгуля: — а ты насчет Аринки Железновой в курсе уже? Маслова не рассказывала?

— Не. А что там за сплетни вокруг нашей звезды ходят?

— Ха. А еще тренер. Должен руку на пульсе команды держать и всегда быть в курсе последних событий… ты куда опять лезешь⁈

— Ты же сказала — нужно быть в курсе и держать руку на пульсе. Вот и держу…

— Витька! Там нет пульса!

— Еще как есть.

— Нет, правда, руки убери. У меня есть что рассказать… и вообще, не веди себя на людях вот так!

— Это как?

— Это когда ты своими масляными глазками на меня смотреть начинаешь! Все сразу все понимают!

— Да я на всех так смотрю…

— Неправда! Ты так только на тех смотришь, кого ты мысленно… того! Вот! На Валю Федосееву ты так в жизни не смотрел!

— Кстати. Упущение. Нужно будет на Валю так смотреть… между прочим она очень даже ничего.

— Сотрешься, Полищук. Смотри, задавит она тебя. — насмешливо тычет его пальцем в плечо девушка: — у нее бедра знаешь какие? Как железные!

— Это будет смерть достойная воина. Я сразу в Вальгалле появлюсь и мне почетное место о правую руку от Одина выделят. И все погибшие викинги будут слушать меня с легкой завистью, потому что быть задавленным Валей — это тебе не скучной смертью от топора помереть.

— И снова он включается в режим лектора. Будем говорить о Скандинавских мифах, учитель Виктор Борисович?

— Именно. О мифах и легендах. Итак, Салчакова, настало время познакомить тебя с забавными традициями Скандинавского полуострова с так называемыми ордалиями в честь Праздника Урожая!

— Виктор Борисович, а что это вы делаете такое?

— Не отвлекайся, Салчакова, это будет на экзамене! Простыня эта тут… еще мешается…

— Виктор Борисович, а вы развратник!

— Салчакова, я ученый! Чтобы ты знала, царь любой науки — это эксперимент! Вот и сейчас мы с тобой… поэкспериментируем…

— Ммм… но разве мы не делали это только что?

— Подтверждаемость эксперимента — вот что важно. И потом, если можно туда, то можно и в…

— Витька! Руки убери!

— И… наука ничего не стоит без эксперимента, Салчакова! Неужели ты откажешься от духа исследования? Если бы не этот дух, то Колумб никогда бы не отправился в неизвестность на «Пинте» и «Нинье», если бы не он, то Магеллан остался бы дома, Ермак не собрал бы своих казаков, а человечество до сих пор сидело бы в своих пещерах! Дух исследователя! Любопытство! Смелость! Дерзость! Желание раздвинуть горизонты и шагнуть в неизвестность! Только благодаря этим качествам люди однажды ступят на поверхность других планет! Салчакова — ты же благодарная наследница своих предков, которые никогда не сдавались и всегда шли вперед!

— … ну если только один раз…

Глава 18

Глава 18

В приемной заместителя директора Колокамского, Ордена Трудового Красного Знамени Металлургического Комбината восседала и властвовала Ирочка. На самом деле незаменимую нимфу приемной, волшебницу, которая распоряжалась временем Соломона Рудольфовича звали Ириной Денисовной, однако в этом конкретном кабинете «Ирочка» — это было не имя. И даже не должность. «Ирочка» — это титул. Когда человек произносит слово «Ирочка», в его голове поневоле всплывает что-то легкомысленное, с белокурыми кудряшками, с болтающимся на шее кулончиком в виде сердечка, с губной помадой и золотыми сережками, порхающее над пишущей машинкой и сверкающее лодыжками из-под мини-юбки.

Ирочка в приемной Соломона Рудольфовича вовсе не была похожа на обычную «Ирочку», ей скорее пошло бы обращение не только по имени-отчеству, но с преклонением колена и придыханием. Потому что Ирине Денисовне шел уже тридцать второй год, злые языки говорили, что на самом деле ей сорок, просто она хорошо сохранилась. Впрочем, выяснить ее настоящий возраст никому не удавалось, а папка с ее личным делом таинственным образом исчезла из