Тренировочный день 8 - Виталий Хонихоев

Ирина Денисовна имела строгий вид, прямую спину, точеную талию и волосы цвета воронова крыла, уложенные в безупречную высокую прическу, которую не смог бы растрепать даже ураган. Ни одна прядь не выбивалась из этого архитектурного сооружения, закрепленного невидимками и лаком «Прелесть» от Уральского комбината бытовой химии, кстати победителя в социалистическом соревновании. Лицо ее было классически правильным — высокие скулы, прямой нос, губы, очерченные бордовой помадой с такой точностью, будто по линейке. Но главное были глаза — серо-стальные, холодные, всевидящие, способные одним взглядом остановить начальника цеха на полуслове или заставить молодого инженера забыть, зачем он вообще пришел.

Одевалась она в строгие костюмы — всегда темно-синие или графитовые, с юбкой точно до середины колена, ни миллиметром выше, ни миллиметром ниже. Белая блузка застегнута на все пуговицы вплоть до воротничка-стойки. На шее — тонкая золотая цепочка, почти невидимая, в ушах — маленькие жемчужины. На левом лацкане пиджака неизменно красовался значок ударника коммунистического труда.

Руки у нее были холеные, с длинными пальцами пианистки, ногти покрыты бесцветным лаком. На безымянном пальце правой руки поблескивал тонкий золотой ободок, хотя никто и никогда не видел никакого мужа. Ходила она на туфлях с устойчивым каблуком средней высоты, ступая так тихо, что могла материализоваться за спиной посетителя совершенно внезапно, заставив того вздрогнуть от неожиданности.

Однако в большинстве времени Ирочка сидела на своем троне, в кресле секретаря и примерной помощницы Соломона Рудольфовича.

Все сотрудники Комбината знали что, если ты на хорошем счету у начальства — это еще ничего не значит. Но если ты на хорошем счету у «Той Самой Ирочки» — то это значит все. Говорили, что сам Соломон Рудольфович, очень семейный и весьма положительный персонаж, настоящий решительный советский директор и руководитель, награжденный орденом Ленина и Трудового Красного Знамени — прислушивался к ней. Говорили, что «Та Самая Ирочка» знает о Соломоне Рудольфовиче все и даже немного больше. А еще говорили, что «Та Самая Ирочка» даже в отпуск летает вместе со своим начальником и его семьей. Так же говорили что по цвету ее шейного платка, единственного аксессуара, который выбивался из ее делового стиля, — можно было определить настроение начальства с точностью до десятых долей градуса.

Так что первым делом, заходя в кабинет обычный посетитель всегда сперва бросал быстрый взгляд на ее шейный платок…

— Доброе утро, Ирина Денисовна! — говорит Виктор, войдя в приемную и найдя взглядом шикарный шелковый платок, украшающий шею секретарши заместителя директора: — о, сегодня персиковый! Никак Соломон Рудольфович в хорошем настроении?

— Виктор Борисович! — женщина отрывается от пишущей машинки и поднимает взгляд на посетителя: — вы удивительно вовремя. Обычно я не перестаю жаловаться на нынешнее поколение лоботрясов, которые совершенно не испытывают уважение к времени. Ни к своему собственному, ни к времени других людей. Но вы сегодня вовремя. Это на вас не похоже.

— Эээ… обстоятельства, Ирина Денисовна. — Виктор лезет было пятерней вверх, почесать затылок, но наткнувшись на строгий взгляд «Ирочки» — отдергивает ладонь и вытягивает руки по швам: — не ночевал дома! Был застигнут врасплох!

— Виктор… — женщина качает головой и ее пальчики пробегают по клавишам печтаной машинки, выдавая пулеметную очередь — тра-та-та-та-та! Она сдвигает каретку влево: — Соломон Рудольфович вас так ценит… — она не заканчивает предложение, но всем своим видом излучает недовольство. Ей не нужно ничего говорить, ментальный фон всего кабинета излучает информацию в ноосферу, посылая ее прямо в мозг посетителю. Вас, Виктор Борисович ценят и вам авансом столько доверия дано, а вы как вахлак, в мятом спортивном костюме и на голове словно черти солому всю ночь грузили, единственно, хоть пришли вовремя и то хлеб. Если итог подводить, то непростительно и неприемлемо.

— И я ценю доверие всего трудового коллектива! — поспешно кивает Виктор: — а особенно ваше, Ирина Денисовна! Я уже говорил вам, что вы выглядите просто сногсшибательно? Нет? Какое упущение с моей стороны. Это непростительно.

— Снова вы глупости говорите, Виктор. — укоризненно качает головой секретарша: — присядьте, подождите немного. У Соломона Рудольфовича посетитель, представитель рыбзавода с Камчатки.

— Конечно. — кивает Виктор: — только чего сидеть, молодой еще. Кстати, я вот спросить хотел у Соломона Рудольфовича за комнату в общежитии для нашей спортсменки, Салчаковой Айгули. С другой стороны, он вон какое большое начальство, чего его по мелочи беспокоить…

— Так. — холеные белые пальчики Ирочки замерли над клавишами печатной машинки: — это вы правильно решили, Виктор. Что там у вас по общежитию?

— Да она заявление в отдел кадров написала, по семейным обстоятельствам. — говорит Виктор: — а ей дали не комнату, а конуру какую-то… да еще и с пятнами на потолке. Тут нужно учитывать, что она спортсменка, ей нужно помещение побольше, а ее в третье общежитие вселили, ну которое у училища стоит. И матрац продавленный. Мне-то все равно, а вот спортсменкам отдыхать нужно качественно, чтобы высыпалась, и чтобы под окнами пьяные не орали…

— Так. — Ирочка поднимает голову и внимательно изучает лицо Виктора: — разберемся. Секундочку. — она поднимает трубку телефон и дожидается ответа.

— Людочка. — говорит она в трубку: — соедини меня с комендантом первого общежития. Да. Да. — некоторое время она ждет, барабаня длинными ногтями с безупречным маникюром по поверхности своего стола. Потом — улыбается в трубку.

— Федор Кузьмич! — говорит она: — да, это я. Совершенно верно. Ну что вы, не стоит. Да, у меня тут Виктор Полищук в приемной сидит. Говорит, что отдел кадров опять что-то напутал, Салчакову в третье общежитие послал и комнату маленькую выделили. Ну вы же знаете, как это бывает. Да, совершенно верно. Хорошо, я ему скажу. Вы уверены? Гостевые апартаменты? Хорошо, это подойдет. В конце концов это же наши девочки из команды, Федор Кузьмич. Спасибо. — она вешает трубку и поднимает взгляд на Виктора.

— Спасибо, Ирина Денисовна! — с чувством говорит Виктор: — а то девушку жалко, ей-богу! А ей и пойти некуда…

— Комбинат своих на улице не оставит. — говорит женщина и наклоняет голову, отчего маленькие жемчужины в ушах начинают качаться туда и сюда.

— Вот хорошо, — кивает Виктор: — а…

— Много про вас слухов ходит Виктор. — перебивает его Ирочка, задумчиво окидывая тренера взглядом сверху донизу: — и слухов… всяких. Разные ходят про вас слухи… и