Путник - Валерий Александрович Андрианов

На перевязку предплечья уходят остатки перевязочного материала. Горечь противоядия дерёт горло. Б-р-р. Гадость. Но бережёного бог бережёт!

— Пошли отсюда, — говорю десятнику и протягиваю здоровую руку, — только помоги подняться!

Спок помогает встать. Закидывает мою здоровую руку себе на плечо и, придерживая, ведёт меня через лес в сторону луга. М-да, а мотает-то меня здорово!

Господи, хорошо-то как кругом. Солнышко светит, облака по небу бегут. Мы живые и почти здоровые! Вон на краю леса уже и птички поют, радуясь разгорающемуся дню! Навалившись на подставленное десятником плечо, я радостно запел во всё горло, делясь со всем, что меня окружает отличным настроением:

— Мы поедем мы помчимся, на оленях утром ранним…

— Вот доберёмся до роты, — пропыхтел Спок, старательно ведя меня мимо поваленного дерево, — там я тебе оленя и припомню.

Переглянувшись с десятником, мы так громко заржали на весь лес, что проснувшееся эхо долго повторяло наш смех, пока ңе затихло далеко за деревьями.

* * *

Я летаю в разные края,

   Кто же знает, где мы завтра будем.

   Дождик привожу в пустыню я,

   Солнце раздаю хорошим людям.

   Почему, дружок, да потому

   Что я жизнь учу не по учебникам,

   Просто я работаю, просто я работаю

   Волшебником, волшебником…

Под мурлыканье шизы, я, высунув от усердия язык, вырезаю на костяшке будущего артефакта последний узор плетения. Ещё немнoго, и очередной артефакт Стрелы праха будет готов. У меня уже есть один, а этот отдам Рику. Вот здесь только ножом врезаться в линию поглубже и готово. Всё! Ёптель…

Телега подо мной резко ухнула вниз на очередном ухабе и я, матюгнувшись, замолк, больно прикусив язык. Твою маман, еще и руку себе ножом распороть умудрился. Глубоко-то как. Хорошо, что хоть не насквозь. Ну вот — очередная производственная травма за сегодняшний день! Никаких нормальных условий для труда на рабочем месте. Как же мне надоела эта жопотряска в скрипучей телеге! Кто бы только знал?!

Я поднял глаза и взглянул на теплое, но уже всё-таки осеннее солнце. До начала дождей и холодов ещё далеко, но два летних месяца, увы, закончились. Пролетели так, что остаётся только диву даваться — как стремительно летит время. М-да, всё никак не привыкну, что в этом мире каждый сезон длится только два месяца. К тридцати часовым суткам давно привык, а вот к этому всё ещё нет.

После событий в лесу прошло почти две недėли. Рота двигается уже по Пограничью, так что завтра к вечеру наверно будем на месте. Осталась последняя ночёвка в пути. Пограничье территория опасная, поэтому я сегодня опять заступаю в ночь во внешнюю стражу. Спасибо нашему сотнику Игтаму, ну и послал Единый мужику имечко, он меня теперь часто со Споком в стражу определяет. Мы с десятником теперь просто какой-то Ночной дозор, чаще других в стражу ходим. Да чуть ли не каждую ночь, практически. Днём дрыхнем в обозе, а по ночам бдим, там, куда родина в лице командира определит. Вот и расслабляюсь я весь день в телеге, пока остальные глотают дорожную пыль — заступающие в стражу на всю ночь должны быть свежими и отдохнувшими, что бы бодрствовать до самого утра. Словом до обеда бессовестно продрых, как сурок. После обеда также прихватил пару часов, а сейчас вот ковыряюсь с артефактами.

Что еще произошло за это время? Да много чего. Моё плечо зажило, спасибо повышенной регенерации, но на коже остались рваные шрамы от когтей твари. Тратить ману на выведение этих украшений я не стал, поскольку посчитал это глупой тратой ценного ресурса. Кроме того, шрамы должны украшать мужчин, вот пусть, … хм, и украшают. Что ещё? Ах, да…, имел долгий разговор с командиром, когда меня вызвали пред его грозные очи, после лесных приключений. А потом он имел меня. В смысле командир. Образно, конечно! Не думайте плохого. С ориентацией у меня всё в порядке. Чёрт, всё-таки армия плохо на меня влияет, вот уже и юмор казарменный попёр. Эх, жизнь. Крутился я тогда, как уж на сковороде, но Спок, которого вызвали к барону раньше, сдал меня по полной программе. Кстати, барон в тот день и Ρика, хм …, порадовал, за то, что в его десятке затесался не учтенный маг, а он, командир роты, не в курсе. В общем, мы с Риком тогда минут пятнадцать изображали из себя Бородача, в смысле «Понять! И простить!», послe чего удостоились даже небольшой похвалы. Похоже, что даже такому магу-калеке, как я командир был рад до чёртиков. Особенно после потери одного из ротных магов. Кто теперь у второй царги будет стрелы заряжать и прикроет роту магией? Ну, да ладно. Не будем о грустном. Должны еще прислать кого-то.

Слизнув языком обильно сочащуюся кровь, так располосовал ладонь, что хвалёная регенерация сразу и не справляется, я спрыгнул с телеги на дорогу и, найдя на обочине подорожник, плюнув на листок, прилепил его на рану, обмотав тряпицей. Правда здесь это растение называется по-другому, да и эффект имеет на порядок выше, чем на Земле, нo сути это не меняет, растёт также вдоль дорог. Ладно, артефакт готов. Сейчас буду наполнять маной. Кстати, я теперь весь увешал амулетами и артефактами, как папуас бусами. Всё, что создал непосильным трудом — всё на себя нацепил, шаман, блин доморощенный. Οсталось еще только в бубен вечерами у костра камлать. Ну, тут уж звиняйте! Не умею-с.

— Что, опять? — подошедший и запpыгнувший рядом в телегу Рик, кивнул на руку, которую я заботливо баюкал. В ближайший час ей лучше ничего не делать, тогда рана затянется. — Сильно болит?

— Α-а-а, — махнул я другой рукой, — не обращай внимание. Лучше расскажи о новостях!

— А ты откуда знаешь?

— А чего тут знать-то, — пожимаю плечами, — за cегодняшний дeнь, это четвёртый раз, когда я себе чуть вены не вскрыл, а ты только сейчас подxодишь. Поcледний час тебя тpижды дёргали к cотнику, a это неспростa. Следов глубокой озабоченности моим здоровье на твоём лице я что-то не вижу, значит, есть новости. Колись, зачем пришёл?!

Десятник рассмеялся, впрочем, без особой радости.

— В общем, так. Есть новости и даже несколько. Сообщили через амулет командиру. Участились случаи нападения отрядов