Янтарная гавань - Виолетта Орлова

– О чем ты думаешь, Артур?

– О том, что чай из листьев Ваах-лаба вкуснее этой отвратительной настойки. Твое самое большое в жизни приключение, Тин?

– О, как я однажды попробовал бычьи яйца в собственном соку – отвратное, хочу сказать, блюдо. Тэнка, почему ты не любишь готовить?

– Мне лень. А еще мне кажется, что это делает меня похожей на старую домохозяйку, а я всегда мечтала быть путешественницей.

– Детка, я все слышу! – раздался откуда-то недовольный голос госпожи Грейды, и ребята прыснули со смеху.

– Как она умудряется подслушивать! – пожаловалась Тэнка.

– И это я тоже слышу, дорогая!

– Диана, почему ты не осталась жить в Кагилу? – немного насмешливо спросила Тэнка, в упор глядя девушке в глаза. Казалось, она вполне осознавала, что этот вопрос будет для нее неудобным.

– Предпочитаю жить на земле, а не под ней. Даниел, какой твой самый большой страх?

– О! – воодушевился мальчик. На эту тему он мог говорить очень долго, она для него была поистине неисчерпаемой. – Я, конечно, мог бы назвать пауков, так как являюсь тем еще арахнофобом. Но если серьезно, то я боюсь, что никто не придет мне на помощь в трудный момент, – честно признался он. – Ты сильно переживал, что без дозволения родителей идешь с Артуром, Тин?

– Э-э… Честно сказать, да. И не только потому, что я заставляю их волноваться. Я поставил крест на своей учебе и безоблачной жизни на дереве.

– Тин, еще немного, и пойдешь обратно в Троссард-Холл, – шутливо пригрозил ему Артур.

– Но я подумал, – продолжил мальчик с чубчиком на голове, – на что мне внешняя безоблачность, когда внутри меня будет бушевать ураган совести? Ведь я каждую секунду бы думал о том, что не смог поддержать друга в трудный момент. А на самом деле, как говорится, не имей сто гнездимов, а имей сто друзей! Артур, откуда ты берешь силу двигаться вперед?

Артур улыбнулся и дурашливо закатил глаза.

– Тин, а откуда ты берешь силу на то, чтобы поглощать столько сладкого?

– Так нечестно, минус бал тебе! – воскликнула Тэнка.

– Ладно, ладно! Я стараюсь руководствоваться принципом любви в своей жизни – любви, разумеется, в широком ее значении. Осознанием того, что я поступаю с другими так, как я хотел бы, чтобы поступали со мной, и дает мне эту силу. Удовлетворен, Тин?

– Это уже вопрос? Если вопрос, то я ни капельки не удовлетворен, так как представляю, сколько мне еще предстоит пройти, причем при полном отсутствии еды!

– Такого еще не было, не ври.

– Будет обязательно, – мрачно подытожил Дан.

– Итак, мой вопрос, – задумался Артур и кинул единорога Тоду. – Тебе можно доверять?

– Для ответа на этот вопрос поставь запятую в следующей фразе: «Доверять нельзя обмануть», – осклабился в ухмылке беруанец. – Ик, кто дал тебе такое странное имя?

– Мой отец, – отрывистым голосом проговорил сероглазый юноша.

– Разве он не учил тебя, что нельзя бросать школу в начале учебного года?

– Он умер.

Тут же воцарилась минутная тишина. Тод виновато покраснел.

– Прости меня, приятель. Я, честное слово, все никак не привыкну к тому, что надо сначала думать, а потом говорить, и никак не наоборот.

– И я даже знаю, почему, – решила перевести все в шутку Диана. – Кто-то вообще не думает.

– Ты, как всегда, права, – развел руками Тод.

Ребята прекратили игру; настроение неожиданно испортилось, вдобавок всем уже хотелось спать, особенно после фирменной настойки дедушки Стеллы.

Следующий день обещал быть насыщенным и тяжелым, ибо Мир чудес относился к тем городам, которые могут за несколько часов вытянуть из человека все соки, всю его жизненную энергию, а также полностью опустошить кошелек.

Глава 10 Кто крал, впредь не кради, а лучше трудись, делая своими руками полезное, чтобы было из чего уделять нуждающемуся

На следующее утро отважных путешественников уже ждали единороги-перевозчики. Они в нетерпении стояли у кривоватого входа в особнячок, широко расставив длинные мускулистые ноги, и готовые немедленно отправиться в путь. За их могучими спинами виднелась франтоватая карета из оливкового дерева с инкрустациями из цветной смальты, даже слишком вместительная для шестерых. На ее резной дверце была выведена на старинный манер многообещающая надпись: «Летучий фрегат». Казалось, в карету спокойно поместятся десять взрослых человек, а также несколько тощих коз в придачу. У одного единорога на шее красовался ошейник, к которому чьей-то заботливой рукой был прикреплен счет за повозку. «Шестьдесят венгериков» – значилось на пергаментной бумажке, скрепленной печатью. Солидная сумма, за которую можно было шесть дней останавливаться на постоялых дворах. Впрочем, к чему нужны гостиницы, когда летающий перевозчик способен довезти куда угодно, кроме, разве что, Тимпатру.

Как же эти гордые свободолюбивые животные соглашались на подобную работу? Здесь надо отметить, что белые породы в принципе неплохо уживались с людьми. Тем более, в последнее время в Беру стали пытаться разводить белых единорогов; взращенные в неволе и никогда доселе не знавшие иной жизни, они вполне безропотно принимали свою судьбу. За ведро с морковками эти славные работники, не знающие жадности, могли пойти на все, что угодно. Беруанских транспортировочных компаний было не так уж и много – пока всего одна, именовавшаяся «Летучий фрегат», у которой было специальное разрешение короля на разведение и содержание белых единорогов.

Компания, пользуясь отсутствием конкурентов, разбогатела в кратчайшие сроки, и немудрено, ведь ее работники были, пожалуй, самой дешевой силой в Беру. Они не требовали платы, кроме морковок, помимо этого, когда имеешь дело с единорогом, извозчики не нужны – достаточно было просто подойти к животному и четко назвать пункт своего назначения. Белые трудяги знали почти все крупные людские города, относящиеся к Беруанскому королевству, а также несколько деревень, среди которых была и Та-что-примыкает-к-лесу, как самая ближайшая к Троссард-Холлу и Большому тракту.

Этим утром ребята завтракали без госпожи Грейды и Стеллы, которые на рассвете ушли куда-то по своим делам. В итоге обязанность по приготовлению пищи целиком и полностью легла на хрупкие плечи Тэнки. Это было весьма забавно и даже занятно, ибо белокурая девушка, хоть и старалась всячески услужить гостям, но делала это настолько нелепо и неуклюже, что умудрилась досадить всем без исключения. Началось все с того, что она пролила на Тода горячий кофе, который был, кстати, совсем никудышным по вкусу и напоминал речной песок, разведенный с водой. Даниела она нечаянно измазала в овсяной каше, которая получилась настолько вязкой, что в ней могла вертикально стоять ложка. Когда Диана попробовала Тэнкину яичницу, лицо ее чуть покраснело, губы непроизвольно скривились, и она, отложив в сторону сей кулинарный шедевр, решительно