Охотники за дурью - Роман Феликсович Путилов

после себя груды пустой тары, весело пересмеиваясь и забрасывая нераспроданный товар в подъехавшие автомобили, я же, проходя мимо, напряженно вспоминал, что у меня осталось дома из еды. Идти до дачного домика было всего минут пятнадцать, да еще под горку, вот только магазинов по пути, кроме небольшого хлебного, не предвиделось, а меня на участке ждут два голодных, нагулявших аппетит, пса. Раньше с этим вопросом не было проблем, мой сгоревший автомобиль был готов доставить меня куда угодно, а сейчас ноги после беготни были не готовы идти куда-то еще, только домой, разуться, затопить печь, поставить чайник, заварить кофе…

Выстрелы раздались неожиданно, что-то весело свистнуло совсем рядом, закричали и побежали люди. В смуглых молодых людей, возившихся с ящиками из грязного «жигуленка» цвета какао, без государственных номеров, палили из двух стволов другие смуглые люди, после чего, ревя двигателем и виляя кормой по обледенелому асфальту, автомобиль с киллерами умчался к перекрестку, протиснулся между, стоящими на «красном» автомобилями, и мигнув одним целым задним фонарем, скрылся за углом. Все это время я провел в стоя в глубоком сугробе, стоя по колено в снегу, спрятавшись за металлический столб, судорожно втянув живот, чтобы наружу ничего не торчало, и бессильно лапая пустую оперативную кобуру на поясе, матеря прокуратуру, что не закончила экспертизу по моему пистолету, свою лень, что не позволила мне доехать до гаража и взять там старенькую «копейку», которую я использовал для слежки и прочих мероприятий, да и вообще, гребаную жизнь.

Дорожный район.

Помещение отделения «О» Дорожного РОВД.

Не знаю, что и кому пообещала Марина Кошкина в прокуратуре из числа своих сомнительных прелестей, но, использовав мои вчерашние протоколы допросов наркоманов она сумела получить у прокурора санкцию на обыск квартиры гражданина Бубнова. Да ладно, это я так, злобно брюзжу, молодец Марина, что тут скажешь, победителей не судят. И теперь в нашем отделении царила суета, как на улице Гороховой из известной песни. Готовились пакеты и бумаги, маялись в углу помятыми рожами мутные понятые «из своих», возбужденно гавкал Маринкин спаниель. Надо ли было сомневаться, что в состав группы обыска, из всех многочисленных оперов отделения, в обязательном порядке, включили и меня. Марина жаждала показать мне, что она отлично умеет работать.

— Ну все, по коням. Громов, Небогатов! Вы в машину не поместитесь, так что, сейчас выдвигайтесь под адрес и ждите нас там, а мы скоро подъедем. — Марина, как «банкующая» на сегодняшнем мероприятии, показала свою власть, отправив меня и Кольку Небогатова, пера из отделения, который тоже имел трение с местным начальством, к дому Бубнова пешком, хотя, уверен, мы бы все прекрасно поместились в оперативной машине. И еще я уверен, что по плану мстительной Марины нам предстоит ждать остальных членов группы у подъезда Бубна, на утреннем морозе, никак не менее часу, такое, своеобразное, укрощение строптивых со стороны обиженной женщины.

Выйдя из здания отделения, Коля было шагнул в сторону нашей цели, но я его потянул за рукав куртки в сторону старенькой «копейки», скромно стоявшей у соседнего здания. Не торопясь, я уселся за руль, подмигнул своему товарищу по несчастью, вытянул рукоять дроссельной заслонки и, помолясь Богу, повернул ключ зажигания. Стартер взвизгнул и двигатель взревел. Вообще, этот «жигуль» отличался высокой надежностью, которая была никак не меньше пятидесяти процентов. Машина или заводилась, или нет. Причем, в капитальном гараже она заводилась с первого раза, с вероятностью процентов в девяносто, то вот простояв ночь на морозе, ее надежность сильно проседала. Конечно, я ее в конце концов заводил, вот только танцы с аккумуляторами и проводами по утрам, в морозной темноте, начинали сильно утомлять.

Глава 18

Дополнительный удар.

Декабрь 1994 года.

Новый жилой массив.

С Николаем мы посидели в машине примерно сорок минут, после чего поехали в адрес, ну и немного опоздали.

— Где вы были? — сорвалась на крик Марина, судя по раскрасневшемуся лицу, находящаяся в предпоследней стадии гнева… Или за злостью она пыталась спрятать растерянность.

— Прости, дорогая, мы немного заблудились… -я прошел мимо окаменевшего от моей наглости старшего лейтенанта и огляделся. А дело было не просто плохо, а очень плохо. Просторная трёхкомнатная квартира до была до предела завалена всяким барахлом и заставлена старой и разномастной мебелью. Было ощущение, что в квартире не убираются годами, пол был весь в мусоре и каких-то пятнах. На засаленном диване, равнодушные ко всему, сидели парочка понятых «из своих», по узким проходам растерянно бродили оперативники, пытаясь найти хоть что- то в этом Эвересте случайных вещей. Только три существа в огромном помещении были довольны, один человек и две собаки.

Хозяин квартиры, облаченный в спортивный костюм с тремя полосами, встретил меня искренней улыбкой.

— А я вас знаю! — ткнул он в мою сторону пальцем: — Вы вчера в нашем дворе какого-то парня избили. Надо старшей по дому сказать, что вы милиционер, а то она заявление в милицию вчера отнесла, а те сказали, что хулигана найти будет сложно. А вас искать и не надо. Как ваша фамилия?

Этот тип нас не боялся. Даже напротив, он радовался нашему приходу. То, что мы сегодня ничего не найдем я даже не сомневался. И то, что уже завтра начнётся грандиозный скандал по поводу необоснованного обыска я был уверен на все сто процентов. Судя по торжествующему взгляду хозяина квартиры, план дискредитации нашего отделения у него был готов и расписан по нотам. Завтра филейным частям моих нынешних начальников — Машки и Максима будут делать бо-бо, но мне их не жалко. В тюрьму их не посадят и не уволят, слишком серьезные за ними люди стоят. А вот то, что скандал может задеть районного прокурора, санкционировавшего этот обыск, это было серьёзно. Злой прокурор не даст нам спокойно существовать т будет в своем праве.

Значит, наркотиков мы не найдем. И тут было два варианта. Либо Бубен, кем-то своевременно предупрежденный, вывез их из квартиры в безопасное место… Но тут таилась большая опасность. Вывозя из своей крепости свой запас «дури», Бубен неоправданно рисковал. Местные наркоманы, мучимые наркоманским «голодом», который сродни с вечным голодом вампиров, четко следили за всем, что касалось их единственного источника счастья, и все передвижения монополиста, которым временно стал Бубен на этом жилом массиве, после моей стрельбы в соседнем доме, без внимания его клиентов не осталось бы. А эти люди, вернее, их подобия, ради десятков доз