Весь Дэн Браун в одном томе - Дэн Браун

class="p1">Деб Кир смотрела на экран, не веря своим глазам. NetJet относилась к конфиденциальности личных данных клиентов очень серьезно, но это предупреждение перевешивало все ее правила, касающиеся конфиденциальности.

Деб Кир немедленно позвонила начальству.

Агент Брюдер закрыл мобильный телефон и стал рассаживать своих людей по фургонам.

— Лэнгдон уезжает, — объявил он. — Летит на частном самолете в Женеву. Взлет почти через час из аэропорта в Лукке, восемьдесят километров отсюда. Если не мешкать, до взлета успеем.

В это самое время взятый напрокат седан, оставив позади Соборную площадь, ехал по улице Панзани на север — к вокзалу Санта-Мария-Новелла.

Рядом с водителем сидел доктор Феррис, а сзади, полулежа на сиденье, Сиена и Лэнгдон. Идея заказать рейс на NetJet принадлежала Сиене. Направив охотников по ложному следу, они выгадают достаточно времени, чтобы не встретить помех на вокзале, который иначе был бы забит полицейскими. К счастью, до Венеции всего два часа поездом, а для местных поездок паспорт не требуется.

Лэнгдон повернулся к Сиене — она смотрела на доктора Ферриса с беспокойством. Видно было, что ему нехорошо, он дышал с трудом, как будто каждый вздох причинял ему боль.

Надеюсь, она не ошиблась насчет его болезни. Лэнгдон поглядел на его сыпь и представил себе, сколько микробов носится в тесном салоне «фиата». Даже кончики пальцев у доктора, похоже, покраснели и распухли. Лэнгдон отогнал неприятную мысль и поглядел в окно.

По дороге к вокзалу они проехали мимо гранд-отеля «Бальони», где часто проводились конференции по искусству, — Лэнгдон посещал их ежегодно. Он посмотрел на отель и вдруг осознал, что поступает сейчас так, как ни разу не поступал в жизни.

Уезжаю из Флоренции, не навестив Давида.

Он молча извинился перед Микеланджело и обратил взгляд на вокзал впереди… а мыслями устремился к Венеции.

Глава 61

Лэнгдон летит в Женеву?

Туман в голове не рассеивался, и доктор Элизабет Сински чувствовала себя все хуже на тряском заднем сиденье фургона, мчавшегося из Флоренции на запад, к частному аэродрому.

Женева? В этом нет никакого смысла, сказала себе Сински.

Единственной причиной могло быть то, что в Женеве штаб-квартира Всемирной организации здравоохранения. Лэнгдон там меня ищет? Нелепость. Лэнгдон знал, что Сински здесь, во Флоренции.

Пронзила другая мысль.

Боже… Зобрист нацелился на Женеву?

Зобрист был неравнодушен ко всяческой символике, и если он выбрал исходной точкой заражения штаб-квартиру ВОЗ, в этом была бы даже игра ума, учитывая его долгую войну с Сински. С другой стороны, если Зобрист искал самое эффективное место для вспышки чумы, то Женева отнюдь не лучший вариант. По сравнению с другими метрополисами она географически изолирована, и в это время года там прохладно. Обычно чума распространялась из перенаселенных и теплых мест. Женева расположена на высоте более трехсот метров над уровнем моря — не самый подходящий источник пандемии. Несмотря на всю его ненависть ко мне.

Так что вопрос оставался: зачем туда летит Лэнгдон? Этот непонятный маршрут американского профессора был еще одним звеном в цепи его странных поступков начиная с прошлого вечера, и сколько ни старалась Сински, она не могла найти им разумного объяснения.

На чьей он стороне?

Правда, Сински познакомилась с Лэнгдоном всего несколько дней назад, но она неплохо разбиралась в людях и не могла поверить, чтобы такого человека соблазнили деньгами. И все же вчера вечером он прервал с нами всякие контакты. А теперь казалось, Лэнгдон носится между городами, словно какой-то шпион. Или решил, что правда на стороне Зобриста?

От этой мысли ее обдало холодом.

Нет, убеждала она себя, я слишком хорошо знаю его репутацию, он на такое не способен.

Сински познакомилась с Робертом Лэнгдоном четыре дня назад в транспортном самолете «С-130», переоборудованном под мобильный координационный центр Всемирной организации здравоохранения.

В начале восьмого самолет приземлился на аэродроме Хэнскомфилд в двадцати с небольшим километрах от Кембриджа, Массачусетс. Сински не знала, как выглядит знаменитый профессор, с которым она связалась по телефону, и была приятно удивлена видом человека, уверенно поднявшегося по трапу в хвостовую часть самолета. Он вошел с беспечной улыбкой.

— Доктор Сински, я полагаю? — Лэнгдон крепко пожал ей руку.

— Профессор, ваш приход — большая честь для меня.

— А для меня — ваше приглашение.

Лэнгдон оказался высоким красивым мужчиной с интеллигентной внешностью и низким голосом. Поскольку его забрали прямо из университета и неожиданно, он, вероятно, был в рабочем костюме — твидовый пиджак, полотняные брюки защитного цвета и мокасины. Выглядел он моложе и спортивнее, чем она ожидала, и это лишний раз напомнило ей о ее возрасте. Я гожусь ему в матери.

— Спасибо, что согласились приехать, профессор, — сказала она с усталой улыбкой.

Лэнгдон показал на хмурого помощника, который был прислан за ним:

— Ваш друг не оставил мне выбора.

— Хорошо. За это ему и платят.

— Красивый амулет, — сказал Лэнгдон, глядя на ее ожерелье. — Лазурит?

Сински опустила глаза на голубой амулет в форме змеи, обвившей вертикальный столбик.

— Современный символ медицины. Кадуцей — вы, конечно, знаете его название.

Лэнгдон как будто хотел что-то сказать.

Она ждала.

Но он, должно быть, передумав, только улыбнулся и вежливо переменил тему:

— Итак, почему я здесь?

Элизабет пригласила его к столику из нержавеющей стали, за которым, видимо, происходили совещания.

— Присаживайтесь. Мне надо кое-что вам показать.

Лэнгдон неторопливо подошел к столу, и Элизабет отметила, что хотя профессор явно заинтригован неожиданным вызовом, он не проявляет ни малейшего беспокойства. Вот человек, который живет в ладу с самим собой. Будет ли он так же невозмутим, когда узнает, зачем его пригласили? — подумала она.

Он сел, и Сински без предисловий подала ему предмет, который она с сотрудниками извлекла из депозитной ячейки каких-нибудь двадцать часов назад.

Лэнгдон внимательно рассмотрел маленький резной цилиндр и кратко охарактеризовал его назначение. Ей оно было уже известно. Этот старинный валик использовался для оттисков. На нем было вырезано страшное изображение трехглавого Сатаны и одно слово: saligia.

— Saligia, — сказал Лэнгдон, — это латинское мнемоническое…

— Для семи смертных грехов, — подхватила Элизабет. — Мы осведомились.

— Хорошо… — В голосе Лэнгдона слышалось недоумение. — Вы по какой-то причине хотели показать это мне?

— Да. — Сински забрала цилиндрик и стала энергично его встряхивать. Внутри загремел шарик.

Лэнгдон с удивлением наблюдал за ней и хотел уже спросить, что она делает, но в это время торец валика засветился, и она направила его на гладкий участок стенки фюзеляжа.

Лэнгдон тихо присвистнул и подошел к изображению.

— «Карта ада» Боттичелли, — сказал он. — На сюжет Дантова «Ада». Полагаю, вам это уже известно.

Элизабет кивнула. Она со