Фантастика 2024-84 - Константин Давидович Мзареулов

Разбившись на двойки, восемь секьюрити двинулись навстречу судьбе.

В накинутой на плечи шубе, с бутылкой шампанского в руке, Стенли вошел в «стакан» подъемника, закрыл дверцу и нажал кнопку. Под углом около сорока пяти градусов «стакан» быстро поехал вперед и вверх — туда, где на конце стальной руки подъемного крана висел над морем аквариум. Он уже наполнялся водой. Несколько месяцев назад Стенли сказал Старику, что обыкновенный бассейн — это банально. Он, Стенли, мечтает о бассейне прозрачном, парящем в потоке ледяного ветра между океаном и небом. Внизу — волны и льдины, наверху — звезды. А посреди, в купели с теплой водой и музыкой Баха — Я!.. Старик внимательно выслушал. А через пару месяцев на «Голиаф» доставили аквариум. Его вынесли за борт на одном из дерриков, подали магистраль с теплой водой, устроили подъемник… Стенли был в восторге. Глядя на него, мистер S.D. тоже был счастлив.

Ежедневно и еженощно Стенли плескался в «аквариуме». Иногда он проводил не один час в этой купели. Он кувыркался в воде как рыба. Сквозь прозрачное дно он мог наблюдать бег волн. Лежа на спине, он видел звезды. И музыка, музыка звучала над ним и в нем. Старик просил: мальчик мой, не нужно пользоваться аквариумом, когда на «Голиафе» посторонние. Ты же компрометируешь меня… Стенли отвечал: а зачем на «Голиафе» посторонние? Гони их прочь.

Старик ничего не мог с ним, вернее — с собой, поделать… Как же он ненавидел себя (или его?) за это. Мистер S.D. мучился, не мог понять, как же так получилось, что этот мальчишка — в сущности, дрянь, мразь, подонок — сумел получить такую власть над ним, но — факт: этот двадцатилетний негодяй завладел великим S.D. и запросто мог вить из него веревки.

Подъемник доставил Стенли наверх. Он шагнул в раздевалку — карман, закрепленный на торце «аквариума». Рядом, за дюймовой стеклянной стеной, армированной прозрачной нанонитью, на глазах поднималась вода, метались пузырьки воздуха. Стенли задумался: что я хочу послушать сегодня? В эту чудную ночь, под этим фантастическим сиянием… Вагнера! — решил он. — Только Вагнера… Стенли пощелкал кнопками проигрывателя, нашел Вагнера, «Гибель богов». Мощные насосы уже почти наполнили «аквариум» теплой водой. Стенли скинул шубу — холод обжег мускулистое тело — поднялся на три ступеньки и прыгнул в воду, взметнув сноп брызг.

Над морем разнеслась музыка Вагнера.

В небесах бушевало фантастическое сияние.

Папоротники шевелились. Шевелились — как будто от ветра — ветви деревьев… но откуда здесь, в замкнутом объеме, ветер?

«Крысы» выжидали. Время тянулось медленно. Когда Иван уже было подумал, что шаман все-таки ошибся, он вдруг увидел, как шевельнулся куст у пруда. Спустя три секунды из-за куста вышел молодой мужчина в бронежилете поверх костюма, с ружьем в руках. За ним — второй. Оба держались крайне настороженно… Иван мгновенно выстрелил из «беретты». Он стрелял так, чтобы только ранить, зацепить плечо. В этом не было ни капли гуманизма — какой, к черту, гуманизм? — а был простой и суровый расчет: вид раненого, его страдания, стоны, вид крови деморализует противника сильнее даже, чем вид убитого. Это во-вторых. А во-первых, был нужен язык. Иван выстрелил в первого мужчину, попал, как и хотел, в плечо, выстрелил во второго и стремительно переместился влево.

Секунду-другую было тихо… А потом началась стрельба — частая и бестолковая, как обычно бывает при близком огневом контакте, на нервяке. Из-за этого в первый момент показалось, что «рай» просто битком набит противником — со всех сторон гремели выстрелы, падали срубленные картечью ветки. В условиях численного превосходства противника единственной приемлемой тактикой должен быть натиск. Натиск! Натиск!.. Только агрессивная непреклонность атакующих может подавить превосходящего противника — сломать его волю, заставить его отступить.

Иван услышал короткий свист Дельфина. Это означало: атакуем! Давай гранату… Иван ответил свистом, вырвал кольцо гранаты, выждал две секунды и метнул ее навесом за скалу. За скалой ахнуло, закружились сорванные листья, полетела водяная пыль с водопада, погасли несколько ламп. «Крысы» одновременно открыли огонь из трофейных стволов. Расстреляв магазины, пошли вперед.

…Перестрелка в оазисе продолжалась менее минуты, но когда потом Иван попытался восстановить в памяти этот бой, то всплывали все какие-то отдельные и часто незначительные детали: выписывающая замысловатые кульбиты в воздухе стреляная гильза… запах незнакомого растения, смешавшийся с запахом пороха… чьи-то широко распахнутые, наполненные ужасом глаза…

Так или иначе, но когда стрельба вдруг стихла, он обнаружил себя стоящим почти у самой скалы в центре оазиса с «береттой» в руке. В воздухе все еще кружились листья… Затвор «беретты» застыл в заднем положении. Иван механически заменил расстрелянный магазин на полный, осмотрелся. В траве блестели стреляные гильзы от «беретты» и пластмассовые ружейные гильзы. Лежал брошенный «страйкер». Шаман, сволочь, помалкивал… Под скалой сидел мертвый человек, держал в руках ружье, второй лежал в пруду лицом вниз. Обоих убил Иван. Он оглянулся на седого, которого подстрелил первым. Тот лежал неподвижно, и Иван понял: мертв. Скорее всего, погиб от случайного выстрела.

— Иван! — окликнул сзади голос Дельфина.

— Здесь я, — ответил Иван. Он обернулся. Дельфин стоял, прислонившись к стволу невысокой, чуть выше человеческого роста сосенки с кривым стволом. По лицу текла кровь. Иван спросил: — Ранен?

— Нет, — ответил Николай. — Что там твой шаман говорит?

— Молчит, дармоед… Как не ранен, если кровь на лице? Николай провел рукой по лицу, сказал:

— Действительно, кровь… Да ерунда, царапина.

— Жаль, опять языка не взяли, — сказал Иван.

— Обижаешь, начальник, — ответил Дельфин.

— А?

— За скалой.

Иван заглянул за скалу. Там сидел и зажимал рукой плечо мужчина с искаженным лицом. Плечо костюма было темным от крови. Иван довольно улыбнулся.

Они пересчитали трупы — семеро. С теми тремя, что в коридоре, получается десять… Интересно, сколь вас там еще? И когда наконец прилетят «птицы»?

«Сикорский» в это время находился в десяти минутах лету. Дервиш взял в руки рацию, подал сигнал: «Готовность — пять минут». Он переключился на прием, ожидая подтверждения, но услышал только шум помех. Это было очень странно — по сценарию «нерпы» должны были включить «глушилку» на «Голиафе» только после того, как дадут подтверждение, что сигнал получен… Но они включили ее раньше. Похоже, что-то пошло не так.

Дежурный снайпер Папаша Дадли сидел в своем гнезде внутри буровой колонны. Папашей Виктора Дадли звали не потому, что он был старше других, а потому, что у него было пятеро детей… Гнездо находилось на высоте более сорока метров над уровнем