Под знаком Σ - Илья Олегович Крымов

удар пришёлся по спине, тяжёлый, но терпимый, мальчик повис на ноге, заставляя Иоанниса опуститься на одно колено, чтобы дотянуться до металлического ворота нагрудника и повиснуть. Орихалкумовые шишки, похожие на заклёпки, торчат из-под титаниума тут и там, образуя угловатый, но надёжный контур доспеха воли, промять его просто так нельзя, однако, при этом Саламандр не обладает чудовищной силой дефенсора и склоняется под эффектом аномально увеличенного веса.

Отбросив оружие, он вцепился в руки Гая, пытаясь освободиться от хватки, шаговые приводы на суставах брони повизгивают, пластины титаниума скрежещут друг об дружку, напряжённо гудит меканокардия, но подобно Давиду, побеждающему Голиафа из древних иудейских сказок, Гай продолжает одерживать верх. Время не на его стороне, тело ещё не восстановилось после перенапряжения, в голове нарастает шум, а значит, скоро при таких нагрузках он потеряет сознание. Для Иоанниса же всё наоборот, Прерывистое дыхание можно держать часами, а потому достаточно переждать немного, побороться, а потом просто отпихнуть Гая как котёнка и продолжить исполнять приказ. Понимая это, мальчик схватил один из покрытых гуттаперчей кабелей, ведущих из меканокардии под броню, и потянул. Из образовавшегося разрыва прыснули яркие искры, этого хватило, нехитрая внутренняя проводка брони потеряла питание, и она всё же превратилась в саркофаг.

Отсрочка на полминуты получена, Гай отошёл и с облегчением сбросил доспех воли, вытер с лица смесь крови и пота. С одной стороны назальное кровотечение – это хорошо, давление в сосудах немного падает; а с другой стороны, если кровь не останавливается, значит, предел их прочности близок и всё может кончиться обширным излиянием в мозг. Гигант уже поднимается с четверенек на колени, меканоармис недостаточно тяжёл, чтобы обездвижить настолько могучего человека. На ладонях латных перчаток, где есть специально выведенные жилки орихалкума, появился туман разрушения, Иоаннис вцепился в шлем и разодрал титаниумовый сплав, вывалился, освобождая лицо, кристаллический щиток.

– Это всё, на что ты способен, эквит?

– А что, мало? У меня ещё припасён салют из прошлой жизни, сейчас покажу.

Глаза Гая вновь побелели, он сложил ладони перед собой и напрягся так, что на лбу и висках проступили пульсирующие жилки, восстановился доспех воли, стал подниматься ветерок.

– Для девятилетнего это запредельные результаты. Несмотря на врождённое уродство, ты мог бы стать спиритом альфа-ранга и прославиться, преумножить виртус Игниев. – Великан наконец уничтожил достаточную часть панциря, чтобы скинуть его и вцепился к ножную броню. – Жаль, что нобилиссим не позволит тебе прожить достаточно долго для этого, эквит.

– Имя! – Ветер вокруг Гая усиливается с каждой секундой, кровь течёт из носа не переставая, но руки плотно сжаты, а на лице ни следа улыбки. – Назови моё имя!

– Если тебе это так важно. Бифронтис. – Иоаннис, кое-как смог встать на ноги, оставшись в отдельных фрагментах брони и повреждённом субармисе, из которого течёт вода; на руках пылает белёсое марево. – Что ты задумал?

Гай зажмурился, ладони разошлись, ослепительная вспышка полыхнула. Иоаннис дёрнулся в сторону, однако, часть брони всё ещё висит на нём мёртвым грузом и расстояние ничтожное, так что удар пришёлся в левую половину груди и повалил Саламандра навзничь. Гай и сам упал на пятую точку, отдача оказалась сильнее, чем он помнил, хотя заряд набрался ничтожный. В глазах троится, доспехи воли рассеялись, а дрожащие ладони… о… когда болевой шок отойдёт, будет так больно, что хоть отрезай эти искалеченные культяпки. А ведь рядом ещё живой бог и…

Сражаясь, Гай сосредоточился на противнике, который был ему совсем не по шансам. Тактика оказалась выигрышной и на какое-то время он продлил эту свою жизнь, но остался Харисим Игний, который… на удивление ещё не превратил биопровидца в пепел.

Аврелий из Скопелоса устроился на стене карьера, цепляясь своими огромными руками, балахон дымится, но авгур Крови более чем жив. Во многих местах каменная порода стекает вниз горячими струйками, Харисим Игний пылает, его волосы превратились в огонь, пламя вырывается изо рта при тяжёлом дыхании, глаза полны ярости и мерцают красным как у библейского демона.

Гай присмотрелся к Аврелию внимательнее и почувствовал резь в глазах. Ему показалось, что гротескная фигура, переползающая по стене, то двоится, то троится, то мреет, мерцает и подрагивает, как не из плоти существо. Харисим широко расставил ноги в стойке и начал отрабатывать третью форму атаки: красивая череда ударов и взмахов, каждый – огненный сгусток или пламенная дуга. И ни одна не попадает. Аврелий перемещается так стремительно и неожиданно, что дистанционные атаки просто его избегают, а для близкого боя Харисиму нужно немедленно освоить хождение по стенам. Прав был дед: авгуры Крови хитры и непредсказуемы, особенно самые старые из них.

– Ты ещё не избавился от излишков желчи, о великолепный? Кхам-м-м… Мы можем продолжить беседу на языке цивилизованных людей?

– Я предпочитаю язык огня и металла, авгур!

Резкий удар кулаком породил ревущий огненный сгусток, который врезался в стену и разорвался там, куда, казалось, собирался ринуться биопровидец. Харисим Игний метко ударил на опережение, но оказалось, что Аврелий бросился не по горизонтали вправо, а по диагонали влево, ловко перебирая своими огромными руками. Это произошло необъяснимо, в долю секунды, и наверняка уже не в первый раз. Как только эхо от взрыва стихло, по каменоломне разнёсся хриплый смех:

– Смотри, о великолепный, пепельный снег уже добрался до нас. Не пора ли взяться за ум-м-м-м… кхм, кхм?

Но пламя Харисима стало только больше и ярче.

– По-твоему, это шутки, авгур? По-твоему, я недостаточно серьёзный противник?

– Мы не противники, о великолепный. Я скорее умру, кхм… пхак! Я скорее умру сам, чем попытаюсь причинить тебе вред, но просто так убить себя не дам…

– Довольно!

Пламя поднялось над головой и плечами Харисима, расправляя крылья, распахивая огромный клюв, и гигантская огненная птица с криком устремилась к биопровидцу. Тот чудом отскочил, птица врезалась в стену, однако, не взорвалась, а, раскинув крылья о вертикали, полетела вдоль стен каменоломни. Жар хлынул с её маховых перьев вверх и вниз, образуя сплошную стену огня от дна до самого верха, не прошло и трёх секунд, как она описала полный круг и на этот раз деваться Аврелию оказалось некуда. Авгур в горящем балахоне упал на каменное днище, почти сразу же вскочил и бросился к водоёму, но здесь божественный нобиль его настиг. Удар ногой с разворота получился сокрушительным и согнул биопровидца пополам, отшвырнул горящее тело назад, а огромный сноп огня, в который превратилась птица, вернулся к хозяину, сжался