Немного безумия - Павел Терентьевич Журба

столкнуть меня с порога, но вместо этого я сам напряг все свои мускулы и одним резким движением впечатал его в коридор, сдвинув коврик. Мясная туша повалилась на пол, запутавшись в собственных ногах.

— Что ты несёшь! — не давая Чейзу встать, я хищно налетел на него, придавил весом, и начал сыпать обидные пощёчины. Не отрезвляющие, а такие, какие могут лишить сознания лишь одним своим хлестким звуком. — Хватит скулить! — я вмазал по жирной щеке и ладони стало нестерпимо больно. — Ты отец или тесто для пирогов? Немедленно перестань!

— А вот и не перестану! — Каким-то образом Чейз сумел вывернуться и ответить мне оплеухой. Я свалился куда-то вбок, к стене с вздутыми от воды обоями. Там толстяк меня и прижал, удачно загнав в угол. — Я вам покажу, как брать чужие деньги и ничего не делать! — рабочий пнул меня коленом под дых. Я не остался в долгу и, прерывисто дыша, врезал локтем под это же колено. Нога хозяина дома вмиг согнулась в острый угол.

— Гадёныш, из-за этого дела я лишился всего, что у меня было! — я неловко сжал пальцы в кулак и выстрелил коротким ударом. Суставы костяшек подозрительно хрустнули.

Чейз тяжело распрямился и вновь оттолкнул меня к стене. По счастливой случайности он сумел выбить моё плечо.

— Я ходил к вам каждый день и даже не мог застать вас дома! Зато прекрасно видел, как вы пили в баре!

Я не стал мелочиться и ударил Чейза в носяру. Свин откатился назад и, налетев на вешалку с одеждой, опрокинул ту на пол. Двери были открыты, поэтому немногочисленных зеваки с нескрываемым интересом глядели на нас.

— Не тебе меня упрекать, слизняк! — я хотел врезать по челюсти, но промазал и упал в дружеские объятия волосатой груди.

— Жалкий алкоголик! — кабан стал на дыбы и отбил мне печёнку. Чудом я удержался от технического поражения и прихватил жирную ляшку, чтобы опрокинуть соперника на пол и дожать сверху.

— Бесхарактерный остолоп! — теперь мы валялись на полу и мяли друг другу одежду. Я растягивал Чейзу старый халат, а он мою новую бурую куртку. — На моего товарища, а я ничего не смог сделать! Нужны мне твои проблемы, у меня своих по горло! — я зачастил с пропусками ударов и схватил лишний по корпусу. От ноющей и стремительно нарастающей боли заслезились глаза.

— Врёте вы всё, у вас нет друзей! — из последних сил я поднял роковой локоть и вмазал им по черепушке Чейза. Негодяй оказался поверженным и обессиленно свалился на стянутый в несколько слоёв ковёр.

— Это была Маппи. Вы наверняка видели её около моего дома, блондинка. — Крамер почти не подавал признаков жизни и узнать об обратном можно было только с помощью его вздымающегося от сбитого дыхания халата.

— Правда?.. На девушку напали? — запыханные, выдохшиеся и вспотевшие, мы ненадолго остановились. — Вы наказали преступников? — как будто это для него так важно.

— Нет. — сказал я, постаравшись вложить в одно единственное слово всю серьёзность. Не знаю, удалось ли мне скрыть стыд.

— Слабак. — выпалил противник, случайно плюнув мне в лицо. Эта неприятная капля его даже порадовала — он ждал новой драки. К его разочарованию, я уже потратил свой неприкосновенный запас злости на сломленных людей.

— Вы правы. Я слабак. — от неожиданности Крамер знатно стушевался и даже отпустил мою измятую куртку.

Вот смех — моему недавнему сопернику стало совестно, хотя вина за драку лежит на мне.

— Извините… не стоило мне так говорить… ох! — Чейз с смущеньем запахнул халат и, встав с пола, сразу же прикрыл дверь. — Безумие, какое безумие… я дерусь со своим детективом.

— У вас есть на то причины. — как ни в чём не бывало, я поднялся с коврика, поправил куртку и, отряхнувшись, зашёл в гостиную к старому цветку. Он всё так же не вырос. — Есть закурить?

— Конечно. — по неизвестным причинам меня тянет к сигарете только в доме Крамеров. Наверное, в этих стенах особая табачная аура.

Чейз притащил дешёвые, дурно пахнущие сигареты. Я с удовольствием сделал затяжку и выпустил проедающий лёгкие дым. Как приятно медленно убивать себя противными сигаретами и чувствовать их горечь на губах! В мерзком курении бумажных папирос безусловно есть романтика. В конце концов, сама романтика и состоит из медленной смерти. Она для него горит, а он для неё умирает. Что может быть поэтичнее смерти и духовного разложения, тлена и праха, сдобренного неудавшимися мечтами?

Два холостяка вмиг заполнили пространство белым маревом.

— Когда у меня родилась Дженни, я бросил курить. Когда она ушла из дома, я снова начал. Настоящее кольцевая композиция. — мужчина усмехнулся.

— Да, похоже на то. — я немного посмеялся. Иногда надо криво улыбнуться, а то и жить не хочется. Что это, спрашивается, за жизнь — без самообмана и лицемерной улыбки.

После хорошего удара Чейза голова жутко болела. Действие цистгана быстро ослабевало. Мне хотелось ещё, но я старался сдерживать желание достать обезболивающее и вместо этого болтал чуть ли ни о погоде, оттягивая самый важный момент беседы:

— У вас хороший удар с левой, должно быть, она у вас рабочая.

— Верно. Ваша правая тоже ничего, на нашем заводе вы бы могли посоревноваться даже с бригадиром. — Чейз умеет давать комплименты.

— Что, этот бригадир так силён?

— Бычара. Руки побольше ваших…

— Не верю! Таких людей просто не существует, выдумки.

— Хе-хе… — на последнем издыхании засмеялся мистер Крамер, cкорее всего, из жалости. — Хе-хе. — и повторил, закрепив своё унылое положение сухофрукта в забродившем компоте.

Когда сигарета подошла к краю, я не знал, куда деть остатки. Чейз помог мне в определении и скинул всё в цветок.

— Всё равно он не растёт. — я ощерился и скинул пепел в то же место.

Время поболтать о важном.

— Чейз… я догадался, кто выкрал вашу дочь и других детей сталелитейной улицы. И даже понял причины этого преступления. Они поначалу покажутся вам очень странными, но…

— Рассказывайте уже! — у Чейза наконец загорелись глаза. До того в них не было и искорки.

— Стоит начать с того, что в этом замешан Дейв. — пареньку нет и двадцати, а он уже попадёт в ад. Весь город туда попадёт, так что он оказался самым умным.

— Я так и знал! — Чейз негодующе стукнул по столу и пепел в цветке немного поднялся. — Этот ублюдок только и хочет, что побольше денег. Что, он продал Дженни на запад и теперь в бегах?

— К счастью или к сожалению, нет. Его нанял один моряк, его зовут Антуан Гаус.

— Ни о чем не говорит, кроме как о