Системная нежить. Том 4 - Тимофей Кулабухов

Пол застелен грубо строгаными досками, отполированными от постоянного хождения по ним. Пол был чисто подметен.

Что мне сразу понравилось, так это отношение. На нас всем было плевать. Низкорослая гоблинша служанка смазала нас взглядом и убежала куда-то влево.

Джим объяснил мне, что концепция «официантов» в постоялых дворах на тракте гоблинского мира не была знакома.

Берешь в районе кухни большую плоскую глиняную тарелку, подходишь и покупаешь рассыпчатые рубленые овощи, кашу со специями, порезанное длинными полосками поджаренное мясо, жирный наваристый суп, подаваемый в глубокой миске с ручкой или ещё какую-то еду.

Мы, действительно, купили себе еды и присели пожрать. Поскольку мы были в полутьме и ближе к стене, то я применил оборотный облик и жрать стал в облике Кощея.

— Зачем обернулся? — спросил Джим, который особого аппетита не продемонстрировал, зато достал очередную бутылку волгоградского виски.

— У меня системный голод проклёвывается в теле гуля.

— Да? — удивился он. — Давно хотел спросить, а какое из этих твоих тел изначальное, хиляк-человек или говорящий труп?

— Ни один, — я с удовольствием вгрызался в богатырскую порцию мяса. — Я был человеком, до прихода системы, но внешне — совершенно другим.

— Даже не посмеёшься, как ты это часто делаешь, по этому поводу? — сощурился гоблин.

— Нет. Это нечто грустное для меня. Я уже не знаю, Джим, что во мне своё, а что от системы?

— А какая тебе не всё равно? Генетика, прокачка, магия, тренировки, импланты. Ты — это твои поступки. Например, тебя красит то, что в своей бессмысленной скучной жизни нашёл в себе смелость помочь старому другу в том, чтобы разобраться с его небольшими, но важными проблемами.

— Уровень клятвы перед местным князьком, надо думать, близок к рабскому контракту?

— Не будем о грустном, — уклонился от ответа он. — А хочешь, попробуем подойти к тому орку караванщику, что перевозит рабынь и взять в аренду на ночь троих симпатичных гоблинш?

— Не люблю рабство как концепцию, Джим. Человек…

— Ты и сам не человек.

— Да похрену. Человек должен быть свободным. Гоблин, гном, эльф, мутант, гуль, оборотень. Если бы конструкты не были куклами на шарнирах, они бы не воевали с нами. А насчет тех девок, давая я всех куплю и будет тебе гарем.

— Сам же сказал, что тебе претит рабство?

— Ну, дык давай без принуждения, ухаживай за ними, очаровывай, добивайся. Но чтоб без отрыва от выплаты твоего системного долга.

— Ухаживай… Я так не умею.

— Ты же мужчина.

— Это понятно, но… Предложить им серьёзные отношения? Да ну… Что я им могу предложить? Я гоблин без собственного дома, без работы, денег почти нет, всё время в каких-то скитаниях. Конечно, циркуляция ци решила кое-какие проблемы с моим здоровьем.

— Рад за тебя. Вот возьми и расскажи лучше об этом им, побереги мою психику. Пообщайся с ними, осторожно, может ты их заинтересуешь. А деньги не проблема, если потребуются, карты рабов есть. А я пока поем.

Девушки-гоблинши сидели, в количестве пяти единиц, понуро, испуганно и втянув головы в плечи, строго по одну сторону стола, глядя себе в тарелки со скудными порциями. Во главе стола сидел и наворачивал кусок мяса на здоровенной кости, широкоплечий орк-работорговец.

Орк был одет в яркий тканный плащ, равномерно украшенный кусками цветастых меховых шкур, отчего был похож на фэнтезийный вариант сутенера. Его покой охраняли три закованных в кожаную заклёпанную броню гоблина, который стояли и зыркали во все стороны.

Техногоблин хлопнул виски из глиняной кружки, убрал бутылку в инвентарь, встал и пружинистой походкой направился к ним, на ходу стряхивая крошки хлеба с живота и всячески «отряхивая перья».

Но, как это часто бывает, особенно бывает там, где находится гоблин Джим — всё пошло через задницу.

И когда Джим подошёл поговорить, а именно спросил разрешения орка на разговор с рабынями, один из гоблинов почти сразу же его ударил под дых, а двое других встали, чтобы закрыть этот факт от посторонних, хотя на них особо никто не смотрел.

Мда. Вечер перестаёт быть томным.

Поскольку у Кощея была нехорошая особенность, системная способность вызывать ненависть и страх со стороны гоблинского народа — применил оборотный облик, став Патриком. Однако, портить шкуру Патрика не хотелось, поэтому был готов в любой момент снова обернуться Кощеем.

Резко встал и шагнул к их столу.

За те несколько секунд пока я шёл, моего гоблина повалили и «не мой» гоблин начал бить его ногами.

Культура у вас в заведении, кстати, так себе.

— Прошу прекратить! Мой друг подошёл поговорить. Мы в состоянии заплатить за рабынь или урегулировать вопрос убытков, — обратился я к ним на среднегоблинском.

Ближайший стоящий ко мне гоблин оскалился и ответил на системном языке.

— Мантшарры не болтают, мы сами возьмём всё что захотим, из твоих карманов, червь.

И несмотря на то, что он держал в правой руке и на виду тонкую саблю, решительно двинул вперёд не её, а левую, которую держать прикрытой под складками плаща. В этой руке был тонкий изогнутый кинжал.

Оборотный облик.

Узкий нож бессильно ударил и оцарапал кирасу, защищавшую мои рёбра. Одежда на меня была свободная не только, чтобы менять облик в зависимости от необходимости, но и таскать некоторый доспех.

Я стал чуть выше, чуть шире и значительно более злым. Я не извлек оружие и не сказал ни слова, вместо этого необычайно быстро схватил его голову двумя руками и дернул вверх и вокруг собственной оси, как если бы выдирал из земли кочан капусты.

Оторвать голову, даже с моей силой, в одно движение не удалось, она повисла на вывернутых сухожилиях, а вот «сорвать» черепную коробку со спинного мозга, вместе с разрывом его самого — вполне.

Его голова дёрнулась как шарик на толстой веревочке и завалилась куда-то ему на плечо, после чего труп с металлическим грохотом упал на деревянный пол.

Убит игрок 3 ур. Получено опыта 22.

На грохот повернулись ближайшие посетители.

Второй гоблин бросился на меня одновременно замахиваясь своей саблей для резкого рубящего удара.

Палаш.

Я шагнул в сторону, движением своего клинка снизу вверх отклонил его удар и на противоходе рубанул его по голове, да так удачно и со злости сильно, что разрезал его черепуху как арбуз и оттуда во все стороны, в том числе