Чужой наследник 5 - Данил Коган

подсмотрел. Но вот что оно значило, я не имел ни малейшего понятия. И что мне делать-то теперь? Отказать ей в грубой форме? А основания? От лихорадочных мыслей меня отвлек Алексей.

— Я к семье твоей обращусь, если ты будешь вести себя, как ребенок! — Зло бросил он. — Я-то не могу тебе ничего запретить, а твой отец вполне может. Интересно, что он скажет на твое желание второй раз отправиться искать приключений на афедрон, даже не предупредив своих?

— Да ты что? — Тоном Ледышки можно было заморозить целую цистерну или небольшой пруд. — Тебе так хочется прервать со мной всякие отношения, Игнатов, что ты готов стать доносчиком⁈

Я подхватил Матвея за локоть и трусливо покинул поле разгорающегося сражения, таща парня за собой. Впрочем, он совершенно не упирался.

Отзвуки словесной баталии доносились с верхушки башни аж до середины двора. Я посмотрел на Матвея.

— Слушай, что с ними такое происходит? Чего они цапаются все время? — спросил я у него.

— Ну. Насколько я понял, Алексей в Василису влюбился. Вроде как узнавал у ее родителей, как те посмотрят на межклановый брак. Даже хотел помолвку свою расторгнуть, но ему родственники пока не разрешили.

— Пока?

— Он очень настойчивый. И умеет своего добиться, не мытьем, так катаньем.

— Ничего себе. А она как к этому странному ухаживанию отнеслась?

— Не очень благосклонно. Что у нее в голове я, конечно, не знаю. Но Алиева, в отличие от Игнатова очень серьезно относится к своим обязанностям перед родом. Так что, даже если он ей и симпатичен, у него нет шансов. Мне так кажется. — не совсем уверенно проговорил Матвей.

— Из-за родовой магии. — Сказал я задумчиво.

В общем и целом Ожерелье было более продвинутым, чем старая империя. О технике я и не говорю. У нас ее просто почти не было. В плане магии тоже. Но некоторые вещи оказались утеряны с крушением империи. И так и не восстановлены. Магическая школа моего клана, как вариант. Или вот, например, ритуал «Наследие». Который позволял передавать от родителей детям склонность только к одной какой-то магии. Его наличие сильно упрощало межклановые браки в империи. Причем, несмотря на гундеж перестраховщиков, ослабление магии в следующих поколениях, при использовании этого ритуала, не находило своего подтверждения. В Ожерелье его не знали.

Я же проводил этот ритуал для своего сына. И поэтому очень хорошо его помнил. Сказать, что ли, о нем Игнатову? Или вообще анонимно в паутине опубликовать? Или подкинуть какому-нибудь исследователю энтузиасту, вроде Василисы?

— Конечно. Он все же наследник. Хоть и такой себе. Очень дальний. Но потенциал у него среди наследников самый высокий. А в клане таких, как он всего шесть человек. Не считая старейшин. У нее та же ситуация. Была в их клане еще одна девчонка с потенциалом пророка, но недавно их семью вырезали под корень. Все погибли. Так что Василиса тоже уникум.

— И как фамилия семьи, которую вырезали?

На самом деле я не хотел этого знать! Я спросил автоматически, так как перед глазами сразу всплыл образ «Огородниковой».

— Не помню, слушай. Надо поднять новости. Это было полгода назад. Дело было громкое. Клан даже вроде бы нашел виновных в нападении и покарал их. Но мои старшие родичи тогда шептались, что пострадали пешки.

Пророки — ресурс ценнейший. И уникальный. Два в одном поколении ограненных — редкость несусветная. Впрочем, так было в наше время. Сейчас ограненных все же стало больше. Кто-то открыл охоту за провидцами? Или все это просто совпадение, и «метка смерти» на Василисе — чушь собачья? Зерг. Бесит вот это все. Поискать в сети информацию о семье, на которую покушались? Или забыть всю эту историю? Не мое дело же, совершенно.

Крики на башне между тем прекратились, и к нам подошла Василиса.

— Матвей. — Не терпящим возражений тоном заявила она. — Перенеси меня обратно. Игнатов на машине прогуляется. — И добавила, практически через силу, — пожалуйста.

— Да, конечно, Вась. Пойдем на площадку. — И обращаясь ко мне, — мне вернуться?

— Знаешь, не стоит. Я здесь уже все дела закончил, тоже в форт поеду. Составлю опальному наследнику компанию.

Я улыбнулся Василисе, но та зыркнула на меня исподлобья, так что меня чуть назад не отбросило на полметра. Ясно к шуткам мы сейчас не расположены.

— Давайте вечером, все, кто идут, еще раз соберемся перед завтрашним походом, мелочи обсудим. — Добавил я примирительным тоном.

— Я буду. — Проворчала Василиса. — Матвей, пойдем. Мне нужно с родственниками объясниться, пока этот урод Игнатов им не настучал на меня.

Жестко она. Разозлил ее Алексей не на шутку. И не скажешь, что: «Милые бранятся, только тешатся», — может он ей «простодруг».

Матвей с Василисой удалились, а с башни спустился Игнатов. В левой руке он сжимал за горлышко винную бутылку. Сам был мрачнее тучи. Я не собирался лезть в их отношения, но здоровое любопытство все же победило.

— Ты, Алекс, серьезно думаешь заслужить симпатию ограненной, оберегая ее от опасностей, как будто она жалкая нулевка?

— Ну хоть ты-то, Олег, под кожу мне не лезь. И без тебя советчиков хватает! — Он резко глотнул из бутылки.

— Хорошо. Не буду лезть. Но вот до чего вы с ней там доорались, мне, как инициатору похода хотелось бы знать, дорогой друг. Меня это прямо касается.

Игнатов снова присосался к горлышку. Только вытянув из бутылки последние капли, он вытер рот рукавом и вздохнув ответил:

— Я, конечно, иду. И она тоже. Запретить я ей не могу, поскольку я ей никто. И ее такое положение, похоже, устраивает.

— Она сама сомневалась. Если бы ты не действовал как мех в посудной лавке, она может быть, и не пошла бы. — рассудительно ответил я.

— Ну не сыпь мне соль на сахар. И так тошно.

Я пожал плечами. Алексей воспитывался в клане. Был потомком старшего рода и семьи. Каким бы он ни был в очереди наследования, над ним с детства тряслись и выполняли все его желания. Неудивительно, что он часто периодически пытался всем вокруг приказывать. Удивительно, как, имея такой легкий характер, и нормальную житейскую проницательность, он умудрялся так лажать в отношении именно Василисы. Впрочем, я все время почему-то забываю, что они все настоящие мальчики. То есть им по двадцать — двадцать