Сирийский рубеж - Михаил Дорин

Я же продолжал смотреть вслед уходящему Рафику Малику. Командир 976-й эскадрильи шёл в направлении командного пункта. И если в первые секунды после нашего разговора он выглядел потерянным, то сейчас Рафик уже вновь задирал нос.

— Так ничего и не понял, засранец, — сказал Вася Занин, поднимая с бетонки своё снаряжение.

Вася первым бросился ко мне и оттащил от Малика. Пожалуй, он тем самым не дал мне оторвать ухо сирийскому командиру.

— А что ему понимать. Задачу он выполнил. Проявил себя. Поучаствовал в спасении сына президента. Тут можно и генерала сразу просить, — рассуждал Шамиль Керимов, предлагая мне сигарету.

— Спасибо, но не стоит. Не курил и нечего начинать, — отказался я, снимая с себя «лифчик».

Я начал расстёгивать комбинезон, чтобы немного проветриться. Только я стащил его с плеч, как меня остановил от дальнейшего раздевания Кеша.

— Сан Саныч, не стоит заниматься стриптизом, — шепнул он, показывая на приближающуюся делегацию.

Уйти с палящего солнца у нас никак не получалось. В нашу сторону медленно двигалось большое начальство.

Возглавляли эту группу генерал Махлуф, командующий сирийскими ВВС и его старший советник генерал-майор Борисов Иван Васильевич.

Первым их встретил Рафик Малик. Он строевым шагом подошёл к генералам и начал свой доклад. После его окончания, командующий ВВС поблагодарил командира 976-й эскадрильи, а генерал Махлуф и вовсе слегка приобнял за плечи.

Пока все хвалили Рафика, я быстро привёл себя в порядок, вновь накинув куртку комбинезона. Борисов подошёл к нам в сопровождении заместителя по политической работе. Чуть позади подполковник Зуев и ещё двое офицеров. Рядом с ними был и наш старый знакомый Алексей Карелин.

Вот у него работа! То пропадёт на несколько дней, то появляется из ниоткуда.

Мои подчинённые быстро выстроились в шеренгу, и я подошёл к Борисову с докладом.

— Товарищ генерал-майор, задание… — начал я, но старший советник мне не дал договорить.

— В курсе, майор, — сказал Иван Васильевич и пожал мне руку.

Генерал подошёл к каждому из лётчиков и поблагодарил за работу.

— Потери… Чёрт с ним с вертолётом, но лётчик. И до этого два экипажа. Когда мы можем отправить всех на Родину? — повернулся он к замполиту.

— Трудно сказать. Много нужно утрясти вопросов. Сами понимаете, что мы связаны секретностью.

Борисов сжал губы и снял кепку, чтобы протереть лоб от пота. Карелин подошёл ближе, встретившись взглядом с генералом. Иван Васильевич посмотрел на корреспондента с некой брезгливостью.

— Тогда я вас попрошу представить всех участников сегодняшней операции к наградам. В первую очередь капитана Горина, — продолжил Борисов говорить с замполитом.

— Само собой.

— Попрошу вас, Александр Александрович, остаться. Остальным отдыхать.

Я отдал товарищам снаряжение, а сам продолжил стоять напротив генерала. Борисов начинал вскипать и краснеть.

— Теперь с вами. Что вы тут устроили? Скандала захотели? — начал меня отчитывать Борисов.

— На моём месте, вы бы поступили так же.

— Я не на вашем месте, майор. В чём дело? Что за рукоприкладство с сирийским коллегой?

— Его халатность привела к гибели нашего лётчика, — ответил я и рассказал о произошедшем.

Борисов внимательно выслушал, заложил руки за спиной и прошёлся туда-сюда. Пауза затягивалась, но Иван Васильевич пытался сформулировать какой-то ответ.

— Ну и дела. Предотвратить это можно было? — спросил генерал.

— Пуск ракеты ПЗРК произошёл сразу, как Малик отклонился. Времени было слишком мало.

— Я вас понял, майор. Идите отдыхать. А вы, Карелин, работайте… чем вы там работаете обычно.

Как-то уж совсем небрежно обращается к корреспонденту Борисов. Я ещё в Дамаске заметил, что между ними есть напряжение.

— Пока мы не ушли, хотел бы уточнить, — достал Алексей из кармана блокнот.

— Что вам ещё нужно? — спросил Борисов.

Карелин подошёл к нему ближе и тихо что-то спросил, собираясь сделать запись.

— Исключено. Вы понимаете, о чём вы просите? — возмутился генерал.

— Зато каков будет материал, — ответил Алексей.

— С ума сошли. Я не пойму, откуда вы узнали… об этом.

Карелин пожал плечами и слегка улыбнулся.

— Опять будете рассказывать о профессиональном везении? — добавил Борисов

— Как говорил мой дед, удача, как дерево с яблоками. Надо потрясти, и упадёт к тебе в руки.

— Либо в голову ударит. Если не боитесь погибнуть, то разрешаю вам участвовать, — произнёс генерал, развернулся и направился в сторону командного пункта.

Карелин продолжил записывать что-то себе в блокнот. Я подошёл к нему, но заглянуть в его записи не решился.

— Даже не подсмотришь? — спросил у меня Лёха, кивая на блокнот.

— Подглядывать нехорошо, — ответил я.

Алексей убрал свою записную книжку и поздоровался со мной.

— Жаль Горина. Что теперь? — спросил Карелин.

— Да пёс его знает. Голанские высоты оставили. На других участках фронта тоже не всё гладко. Короче говоря, скоро будут переговоры, — ответил я.

— Сомневаюсь. Не всё ещё потеряно. По крайней мере, так думает главный советник Яковлев. Да и сам Асад отступать не намерен.

— Оптимист! Чуть сына не потерял. Хотя, Басиль — достойный воин. Другой бы уже в Монако тусил… — произнёс я и тут же осёкся.

Слово «тусил» могло показаться Карелину странным и новым для 80-х годов.

— И тем не менее Басиль не в Монако, так что теперь для Сирии он идеальный будущий президент, — ответил мне Алексей, и мы пошли с ним в модуль.

Вечером решено было помянуть Володю. За столом в комнате сидели все молча. Особенно переживал потерю товарища Зотов. Когда Кеша разливал из котелка разбавленную прозрачную жидкость, Валера не сводил глаз с пустой кровати Горина.

— У него была семья? — спросил у меня Карелин, который ночевал в нашем модуле сегодня.

— Жена и дочь-первоклассница.

— Родители?

— Тоже. Он сам с Торска. Там вся его родня. Наверняка, там и хоронить будут, — ответил я.

Кеша закончил разливать, и мы молча выпили за Горина. Как только все поставили рюмки на стол, Зотов неожиданно улыбнулся.

— Что случилось? — спросил я.

— Мы когда «за речкой» были, Володя всё переживал, что на день рождения дочери не попадёт. Постоянно, «как там Машка», «что там с Машей». Я помню, как его встречали на вокзале. Жена Лариса в светлом