В бой идут одни оркобойцы - Михаил Леккор

От поджаривания на медленном огне его спас Дима. Друг все-таки.

— Есть мнение, — провозгласил он. — Накормить вернувшихся из похода героев.

— Вначале перевязка! — Строго провозгласила Марина.

Дима благоразумно возражать не стал. Он не собирался вступать в ряды самоубийц.

— Пора обедать! — Громко провозгласил он, игнорируя отчаянный взгляд друга. Тот сам виноват, развел гарем. Никто его в постель к подругам не тащил, сам лег. Пусть и выкручивается теперь.

— Командиру обед принесете в его комнату! — Приказала Марина.

Дима, несмотря на все нежелание связываться с вздорной медсестрой, решил указать ей ее место. Для Ордена она была НИКТО и свое мнение могла бы держать при себе. Но Марина так была занята внешним осмотром повязок Володи, через которую проступала кровь, — физик оказался никудышным санитаром, — что он сдержался и, буркнув свое согласие, отправился во главе войска за положенной порцией довольствия.

— В комнату, — скомандовала Марина носильщикам, не решившим отправиться вместе со всеми. Володя тоже не осмелился на протест. К тому же, чувствовал он себя откровенно плоховато. Слишком много красной жидкости, именуемой кровью, покинуло тело.

Когда они, с трудом продравшись сквозь узкие коридоры, внесли носилки в комнату Володи, Марина милостиво разрешила им отправиться обедать. Парней как ветром сдуло. Пока грозная генеральша разрешила идти, следовало оказаться от нее подальше.

А для Володи пытка только начиналась. Физическая — Марина принялась разматывать повязку на ноге, и моральная — он остался в присутствии только двух своих подруг и чем закончатся процедуры не смог бы, наверное, предсказать и самый лучший гадальщик.

Ни та, ни другая не показывали свое негодования по поводу слишком теплой встречи Володи своей неожиданной соперницей. Это было так неестественно для женского пола, что Володя невольно заподозрил неладное. Чем дальше, тем больше он приходил к заключению о том, что Марина и Валя явно знакомы друг с другом и знают, что делят одного парня.

Валя совсем не возмутилась, когда Марина отправила ее на кухню за кипятком, оставшись наедине с ее другом. А когда та ушла, медсестра совсем не воспользовалась возможностью устроить допрос. Ох, как нечисто! «Ой, бабы», — взвыл Володя про себя, а вслух громко застонал. Марина все-таки не удержалась от шпильки и стала грубо разматывать бинты, потревожив рану. Болезненный вид ее блудного кавалера заставил медсестру смягчиться.

— Потерпи немного, — мягко сказала она. — Перевязка будет недолгой, а потом мы будем кушать.

— Посюсюкай еще, — буркнул Володя.

Он и не думал, что она так быстро двигается. Голова дернулась от приличной пощечины, которая сменилась легким поцелуем в пострадавшую щеку. Затем Марина как ни в чем не бывало снова принялась за рану. Подошедшая Валя принялась ей помогать.

Неизвестно, насколько сильно любили его две девицы, но легче перевязка от этого не становилась. Когда Марина залила рану какой-то гадостью, от которой в глазах вспыхнул салют от залпа тысячи орудий, Володя, не в силах сдержаться, выругался.

Его мучительницы не обратили на него никакого внимания. Повозившись еще несколько минут, Марина объявила:

— Все, с ногой мы завершили, теперь перейдем к руке.

Володя взвыл. Если бы он знал, какие мучения у него начнутся после боя, лучше бы позволил орку, нанесшему ему последнюю рану, довести дело до конца. О, что б его черти на сковородке подольше жарили. Ой, как же больно!

Когда мучения закончились (на сегодня!), Володя выглядел узником Бухенвальда. Может, не таким истощенным, но не менее измученным.

Женщины есть женщины. Увидев, что осталось от подвергнутого пытке их мужчины — иссушенное лицо, пара бедренных костей и измученный взгляд, они принялись возвращать его к жизни. Валя загремела посудой, готовя стол к обеду, а Марина просто села рядом, мягко поглаживая его своими, когда надо нежными, ладонями по лицу. Потом она спохватилась и принялась помогать Вале. Посыльный, прибежавший из столовой, принес, разумеется, обед на троих. Он еще хотел жить. Если бы обед оказался один, его вполне могли съесть самого.

«Что б я женился! Один помру», — решил он, стремительно удирая в свою комнату после грозного приказания явиться через сорок минут за тарелками.

Володя попытался встать, чтобы нормально, как и все цивилизованные люди, поесть за столом. Как бы не так. С двух сторон подскочили его мучительницы. Ну Марина понятно, но откуда у Вали нашлись такие силы прижать его к постели?

— Кормите, — сдался он. Не воевать же с женщинами. Подождите, вот он выздоровеет, покажет им.

Питаться с ложечки Володя решительно отказался. Пока он хлебал суп и управлялся с котлетой, его дамы выведывали подробности схватки, о которой он не хотел вспоминать — сразу начинали ныть раны.

После обеда неминуемо потянуло вздремнуть. Женщины ему в этом не препятствовали, тихонечко удалившись и щелкнув замком.

«Закрыли сволочи», — подумал Володя, погружаясь в сон.

Проснулся он под вечером и почувствовал себя вполне здоровым. Следовало подняться, благо организм напомнил о некоих своих нуждах. Дверь к счастью оказалась открытой, избавив Володю от унизительного стука или даже выламывания.

После возвращения в комнату, он обнаружил в ней Валю. Пытка очной ставкой прекратилась, поскольку Марине нужно было быть на работе. Ух, пронесло!

Володя, терзаемый любопытством и желанием выяснить, почему сегодня не произошло взрыва сверхновой из-за столкновения двух девиц, присел на кровать, осторожно обнял Валю за плечи здоровой рукой и чмокнул в щеку. Решив, что ритуал умиротворения закончен, он небрежно спросил:

— Валюш, как тебе эта медсестра?

Наивности мужчин все-таки нет границ. Он подозревал неладное, но не до такой степени, как оказалась действительность. Валя отнюдь не купилась на «пустяковый» вопрос. Она осторожно освободилась от его руки и пересела на стул, стоящий рядом с кроватью.

— Донжуан из тебя, Володенька, плоховатенький. Ты думаешь, я ничего не знаю о Марине, о том, как часто ты ночуешь в ее кровати?

Началось! Что ж, за все надо платить. Сейчас ему устроят истерику, а потом предложат выбирать — или — или. И кого ему выбрать?

Он вздохнул и преданно посмотрел ей в глаза.

— И как ты смел так плюнуть мне в лицо? — Продолжала негодовать она, не обращая внимания на его манипуляции.

Вопрос был риторический, не требующий ответа. Володя продолжал молчать, просто глядя ей в лицо.

— Сволочь такая!

Теперь по сценарию требовались слезы и истерика. Он приготовился к неизбежному — выполнять роль