Русская Америка. Сухой закон 3 - Михаил Дорохов

временно стилизовано в строгом викторианском стиле. Театр сейчас переживал настоящий подъём и мог позволить себе менять панели и мебель вестибюля под главную постановку сезона. А дальше после гардероба всё буквально кричало о роскоши. Здесь ещё не было куполов с витражами от Тиффани, которые появятся через несколько лет, но театр уже заявлял о себе внешне как произведение искусства.

Сегодня давали «Кандиду» Бернарда Шоу — комедию о викторианских взглядах на взаимоотношениях в браке. Но то, что демонстрировала пьеса — было актуально в любые времена.

Оставив верхнюю одежду в гардеробе, мы с Блум прошли в ресторан. Из буфета на втором этаже уже доносился звон бокалов и шум посетителей, а здесь было намного тише. В углу на пианино тихонько наигрывал тапёр. Нас проводили за столик и после выбора блюда из рыбы Блум отложила в сторону меню и улыбнулась:

— Мы шли в театр, а попали на ужин? Вы всегда так решительны, Алекс?

— Не могу же я оставить даму голодной? — отшутился я, — Всего лишь способ занять время приятной беседой за бокалом вина.

— Вина? — подняла бровь Блум, — А как же Акт Волстеда?

— Посмотрите вокруг, мисс Брауни. У всех на столах вовсе не чай, — улыбнулся я.

— Ладно-ладно! Я шучу, Алекс. В Кентукки вообще не скрывают ассортимента. Бутылки стоят в некоторых ресторанах на самом видном месте.

— Значит, вы не отрицаете, что мы прямо сейчас потворствуем нарушению закона? — заговорщически понизил я голос.

— А через минуту ворвутся агенты бюро расследований и арестуют во-он того официанта! И бармена. И всё из-за нас! — притворно округлила глаза Блум.

— Не думаю. Здесь всё «схвачено». В самом деле, в этот театр ходит мэр. Не может же он без шотландского виски, — пожал я плечами, и поднося стакан воды к губам, — А вот и сомелье…

К нашему столу подошёл статный мужчина с завитыми, словно у Эркюля Пуаро, усами.

— Вот перечень наших вин! К рыбе я бы рекомендовал белое вино из Боргонии…

Я поперхнулся под удивлённым взглядом Блум.

— Всё хорошо, Алекс?

— Да… Да… Что вы сказали? — пристально посмотрел я на сомелье.

— Рекомендую белое вино из Бургундии двенадцатого года. Отличное шабли!

Бургундии… Я даже вздохнул с облегчением. Это у меня память так сработала, подкидывая один из моих любимых смешных моментов комедий с Челентано. Перед глазами снова возник образ Али с её пророчествами. Я качнул головой, отгоняя их, и шумно выдохнул. Затем посмотрел на встревоженную Блум:

— Подойдёт?

— Д-да… — неуверенно сказала девушка.

— Будьте добры! — кивком отослал я сомелье.

Спустя пять минут светской беседы, моя спутница неожиданно заявила:

— Знаете, Алекс, я подумала о том, что вы сделали для меня и моего брата. Хочу извиниться за несколько грубую реакцию в кафе, когда я прочитала ту газетную заметку.

Ага, это она про расстрел машины Джованни Розетти, что шантажировал её с братом и угрожал спалить к чертям весь конный завод семейства Брауни…

— Не стоит, — покачал я головой.

— Стоит! Если вы думаете, что я как-то поменяла мнение относительно ваших методов решать проблемы, то смею вас заверить, что этого не произошло. И по-прежнему прошу не посвящать меня в них. Но вы действовали исходя из ситуации. И у меня было время подумать о том, что было бы, если не…кхм… тот случай на дороге в Вирджинии.

Ну да, если бы в Вирджинии не разнесли из автоматических винтовок Роллс-Ройс Розетти, то сейчас дом Блум пылал бы в зареве огромного пожара. А что было бы с ней само́й — неизвестно.

— И я дала слово — помочь вам с вашим бизнесом. А я своё слово держу! — решительно нахмурилась девушка.

В этот момент она была очаровательна. Сосредоточенное выражение лица заостряло все черты, делая скулы ещё более заметными. Карие глаза блестели в тусклом свете светильника. Я и сам не заметил, как начал с искренней улыбкой любоваться Блум.

— Ну что же… могу сказать, что о таком партнёре можно только мечтать… — усмехнулся я.

Она вопросительно подняла бровь, а я пояснил:

— … который держит слово. Слишком мало таких людей в последнее время. Или уже изначально не доверяешь никому.

— Вам виднее, — согласилась девица, — Бешеный век!

— Ооо! Он только начался. Дальше, думаю, всё будет только «веселее», — помрачнел я, но Брауни этого не заметила.

Нам принесли вино, а после того, как открыли бутылку и разлили по бокалам, мы чокнулись ими со звоном, а я провозгласил:

— За сотрудничество!

— За будущие дела! — согласно кивнула Блум.

Мы выпили шабли, и я задал вопрос:

— Не думали окончательно перебраться в Нью-Йорк? Сейчас ваши дела пошли в гору, я так понимаю, придётся всё чаще бывать здесь?

— Моё место — там, в Кентукки. Луисвилл стал домом моих родителей. И моим домом. Нью-Йорк создаёт у меня впечатление, словно кто-то хочет меня ограбить. Постоянно. Двадцать четыре часа в сутки. Слишком много лоска, слишком громко и быстро. А там я могу снять это платье и надеть брюки для верховой езды. И ни перед кем не выхаживать павлином.

Она повела плечами. На мой взгляд, выглядела она шикарно. Лёгкое струящееся чёрное платье в античном стиле. Волосы аккуратно убраны в шапочку из ниток жемчуга — последний писк моды. Сдержанный макияж. Минимум украшений. Всё на Блум подчёркивало то, чего у неё было и так в избытке… Природную красоту и изящество.

— А вы не думали перебраться куда-нибудь в глубинку? Или вам так нравится в «Большом яблоке»? — в ответ поинтересовалась девушка, откинувшись на спинку кресла.

— Если честно, я даже не задумывался, — искренне ответил я, на мгновение представив себя в другой роли, — Слишком много здесь, в Бронксе, уже зависит от меня. Сложно бросить своё дело, если в нём столько людей.

— Вы превратили бутлегерство в корпорацию? — горько усмехнулась она.

— Пока нет. Но скоро заработает завод по производству радиоприёмников. Я и мой компаньон получили патент. И это абсолютно честный бизнес.

— Радиоприёмники? — заинтересовалась девушка.

— Да. Для большинства людей. Музыка дома. Радио. Разные передачи. Спектакли. Я пришлю вам один, когда мы начнём производство.

— Благодарю! Это очень мило. И, как вы видите своё будущее? Скажем, в перспективе трёх лет, — вдруг огорошила меня Брауни.

— Хм…