Ревизор: возвращение в СССР 47 - Серж Винтеркей

отвинчиваемых болтов не было идентифицировано, когда будут анализировать, слушать сделанную в этой комнате запись. Там же опытные люди наверняка сидят. И уж звук отвинчиваемых болтов с розетки им наверняка много раз прокручивали в разных вариантах, чтобы они знали, как это идентифицировать при малейших подозрениях, что прослушка вскрыта.

Ну, правда, не очень большая проблема. Кто мне мешает музыку как следует врубить неподалёку от этой розетки, чтобы там вообще никаких звуков слышно не было на её фоне?

Вот как жена поведёт детей на улицу гулять, так надо сразу этим и заняться.

Правда, когда через час Галия стала на улицу с детьми гулять собираться, она и меня с собой позвала. Привыкла за эти три недели на Кубе, что я почти всё время рядом – ну, кроме тех нескольких дней, когда меня кубинцы по своим вопросам отвлекали.

Учитывая мою задумку, пришлось отказаться, сказав, что всё, уже приехал, теперь, несмотря на выходные, дел навалом. Расстроил, конечно, немножко жену, но мне не терпелось узнать, найду ли я что‑нибудь в этой розетке или нет.

Помог жене малышей спустить во двор на прогулку. Вернулся обратно. Посмотрел в окно – все, точно пока не вернутся. Тузик радостно скачет вокруг деток, они полностью им очарованы, соскучились, жена с соседкой беседует. Тут же наш аудиоцентр врубил – да погромче. Подарил нам кто‑то пластинку с Бетховеном – с моей точки зрения, идеально для того, чтобы заглушить любые лишние звуки, учитывая, что Витас ещё к своей сольной карьере не приступил. Его визг тоже, наверное, неплохо бы сработал. Но пока что у меня для этого имеется только мощь классической музыки.

Врубил, решил, что надо звук ещё посильнее сделать. Сделал, впечатлился. Соседи, наверное, тоже все впечатлились.

Ну да ладно, я недолго. Вряд ли кто‑то против нескольких минут будет сильно возражать.

Хотя, блин, как бы я сейчас маме ребёнка не разбудил.

Ну ладно, если разбудил, то уже приступаю. Отвёртку я заранее припас, газетку расстелить – дело нескольких секунд. Тут же начал болтики на розетке отвинчивать – медленно, аккуратно, чтобы никакого шума не было.

Закончил с этим делом, и розетка сама практически в левую руку мне упала.

Так, а теперь возьмём фонарик, который я тоже прихватил, и как следует всё внимательнейшим образом изучим...

Спустя несколько секунд я уже любовался непонятной штуковиной, достаточно солидного размера, которая таилась в углублении для розетки и стала видна, когда я снял крышечку от неё.

Блин, всё же поставили обратно прослушку, – расстроился я.

Только как‑то немножко полегче стало в том плане, что решил, что меня прослушивать перестали, как все снова вернулось на свои рельсы.

Глава 15

Подумав немного, махнул рукой. Какая мне, в принципе, разница? В любом случае я уже привык к тому, что постоянно кто‑то меня прослушивает. Отвыкать от такой привычки, учитывая, чем мы с Захаровым занимаемся, – чрезвычайно плохая идея.

Значит, просто продолжаю следовать прежней доктрине: нужно исходить из того, что любой телефонный разговор в тех местах, где я часто бываю, – дело рискованное.

Правда, тут же подумал о том, что, исходя из этой доктрины, мне надо и уличные таксофоны почаще менять. Кто мешает однажды за мной последить и установить, что я регулярно бегаю к одному из них? А таксофоны, насколько я помню из каких‑то старых, ещё американских фильмов, прослушиваются на раз точно так же, как и городские, стационарные телефоны.

Да, так по‑любому безопаснее будет, чем расслабляться. Достал тот же листик, нарисовал все таксофоны, которые я помню в нашем районе, поставив в центре точку в виде нашего дома.

А ведь их достаточно прилично. Даже вот так, навскидку, сразу вспомнил про штук семь. Значит, если поискать, ещё штуки три точно можно найти поблизости от дома.

Ну вот, значит, теперь мы с Тузиком будем каждый раз к разным таксофонам ходить, когда мне куда‑то позвонить надо с гарантией, что никто подслушивать не будет.

Правда, опять же, я прекрасно понимал, что эта карта тоже достаточно легко бьётся. Если уж ко мне будет проявлен такой интерес, то кто мешает подставить под прослушку все таксофоны в радиусе десяти минут ходьбы вокруг моего дома?

То есть, если поддаваться этой паранойе, то мне надо уже на машине ездить куда‑то случайным образом по Москве и высаживаться где‑нибудь в минутах тридцати ходьбы пешком или езды на машине от дома и с этого таксофона кому‑то и звонить. Но нет, у меня банально столько времени свободного не имеется.

Чёрт с ним, забиваю на это, – решил я. – И просто звонить буду теперь во время прогулок с Тузиком с разных таксофонов, а не с одного и того же, что облюбовал поблизости от дома.

Взглянул на часы. Пора было уже выезжать для встречи с Захаровым. Собрал аккуратненько розетку, газетку убрал, вырубил Бетховена, больно бившего по ушам. Тут же услышал крик откуда‑то сбоку:

– Какого ж чёрта так сильно музыку‑то врубать, да ещё такую унылую?!

Ну, это да, реакция вполне предсказуема. Бетховен всё же на любителя. Ничего, один раз всего и для дела. Потерпят.

***

Москва, сквер около горкома

С Захаровым мы встретились в том же самом привычном сквере. Второй секретарь горкома, видно было, искренне рад меня видеть.

– Ну что, Паша, съездил так съездил, – ухмыльнулся он, крепко пожав мне руку. И было даже такое ощущение, будто он приобнять меня первоначально хотел, но потом передумал. – Поставил, значит, своим отдыхом всю Москву на уши и всё ради этого чудесного загара в конце ноября.

– А что, и вы, Виктор Павлович, в курсе по поводу некоторых моих недоразумений с Громыко? – удивился я.

– В курсе ли я? – фыркнул Захаров. – Да мне пришлось выходить на Межуева, и мы вместе с ним организовали поход к Громыко его заместителя, чтобы он замолвил о тебе доброе слово. Есть там такой у него Чебаков, и он за тебя там вступился по полной программе, чтобы Громыко от тебя отцепился. А то Андрей Андреевич, конечно, очень хороший человек, но уж больно суров, когда, с его точки зрения, дисциплина нарушается. Ты мог бы по полной программе влететь, если бы он совсем уж принципиально к этому вопросу подошёл...