Ревизор: возвращение в СССР 47 - Серж Винтеркей

Вряд ли стоит говорить, что я и сам с вопросом разобрался. Человек же искренне старался, привлекал свои связи, серьёзные, в МИД, и с Межуевым договаривался... Вон они как вместе скоординировались. Но немножко поздновато я осёкся. Захаров уже заподозрил что-то неладное.

– Так, Паша, начал уже говорить – так договаривай. Я так понял, что ты сам там тоже что-то предпринял, правильно? И что же именно?

Эх, нечего было так торопиться высказываться… Нужно было просто подумать хоть немного, прежде чем так эмоционально реагировать… Вот что значит еще не пришел в себя полностью после тяжелого перелета… Но теперь, раз уж начал незаконченную фразу, так придётся уже её завершать. Захаров почувствует, если я попытаюсь соврать, и явно обидится из-за этого.

– Ну, я хотел сказать, что если бы я знал, что вы на Громыко стараетесь повлиять, то я бы Фиделя Кастро не натравил бы тогда на него...

– Что ты сделал? – переспросил изумлённо Захаров.

– Ну, я сделал так, что Фидель на Громыко наехал… И все порешал с ним по поводу меня.

– Давай рассказывай, – с интересом велел Захаров, у него аж глаза заблестели.

– Просто я, когда ещё с Раулем встречался, сделал определённые предложения по развитию туристического комплекса Кубы в условиях американской блокады за счёт привлечения советских, венгерских, польских, немецких, чешских и других туристов из социалистических стран.

Так вот, они не на шутку заинтересовались и спустя неделю прислали за мной пару человек из своего секретариата пригласить на свой Совет министров, где всё это собрались обсуждать.

Ну, я и использовал эту возможность, чтобы сказать им, что из-за проблем с Громыко никуда больше с ними ездить не могу. Ни встречаться, ни совещаться и всё остальное тоже под запретом. Вот совсем никак, потому что у меня и так уже огромные проблемы в Москве.

А дальше, я так понимаю, Фидель определённые шаги в адрес Громыко предпринял, потому что уже на следующий день ко мне приехал лично посол Советского Союза на Кубе вместе со свитой и крайне вежливо и дружелюбно сообщил мне, что отныне я могу встречаться на Кубе с кем угодно, никаких структур МИД об этом не информируя.

Ну и потом сам Рауль Кастро мне подтвердил, что Фидель звонил и в редакцию газеты «Труд», и лично Громыко, чтобы этот вопрос урегулировать. Как я и ожидал, не понравилось ему, что наш МИД пытается закрыть к нему доступ со стороны интересных для него советских граждан, которые появляются на его территории.

Так что, по сути, Фидель не за меня там сражался, он отстаивал своё право на свободное общение с интересными источниками информации Советского Союза. Кстати говоря, газет кубинских с моей и Фиделем фотографией я привёз штук десять с собой. Мне их один добрый человек собрал и передал из наших советских, что там на Острове Свободы живут и работают.

Но, Виктор Павлович, я в любом случае чрезвычайно благодарен вам за те усилия, что вы предприняли через МИД. Я ваш должник и всегда буду об этом помнить.

– Ну ты, Паш, молодец, что не оставил дело на самотёк. – улыбнулся Захаров. – Хотя, конечно, это было очень дерзко… Я бы даже сказал, нагло с твоей стороны. Однозначно тебе говорю, что Громыко наверняка на это обиделся.

Не привык человек такого масштаба, чтобы ему звонили откуда-то и заставляли что-то делать, что ему не хочется. Он же сам постоянно использует всю мощь Советского Союза, чтобы заставлять что-то делать тех, кто не хочет этого делать, и тоже прекрасно в курсе, что им это абсолютно не нравится.

Так что, боюсь, что в МИД, пока там Громыко главный, хода теперь тебе никакого уже не будет.

– К счастью, Виктор Павлович, я ни в коем случае и не собираюсь претендовать на работу в МИД, – махнул я рукой. – Никогда даже и мысли такой не было. Это надо особый кочевой стиль мышления иметь: то три года в одной стране торчать, то три года в другой. Кого-то, может, это и обрадует, а я вот никак не по этому профилю. Вот в Москве мне понравилось, я и буду тут жить и работать себе спокойно.

– Правильный подход, Паша, – засмеялся Захаров. – Хотя, конечно, с тобой очень многие не согласятся в СССР. Из тех, кто считает, что за границей мёдом намазано. А так-то ты прав, нам с тобой и здесь неплохо живётся.

Хотел, кстати, с тобой вопрос обсудить по поводу смены твоей деятельности в нашей структуре. Думаю, ты уже давно перерос ситуацию, когда ты являешься куратором тех или иных отдельных предприятий. Никаких существенных происшествий и нареканий к их работе у нас уже давно не было, а это, сам понимаешь, чёткий показатель, что сделал ты всё там глубоко правильно, и никаких проблем ожидать нам там не стоит серьёзных.

А вот у других кураторов, к сожалению, то и дело косяки различные случаются.

– Ничего особенно страшного, я надеюсь? – забеспокоился я.

– Да как сказать, – вздохнул Захаров. – Вот у Беляева на фабрике человеку руку прессом размельчило в фарш, причём в ту смену, которая вообще работать не должна была. Ну, сам понимаешь, чем они там занимались. Сильно пришлось похлопотать, чтобы всё это замять, и другое время назначить для происшествия. Рабочему квартиру дали вне очереди, так что он тоже, к счастью, не в претензии.

Вот после этого я и обратил более пристальное внимание на работу тех предприятий, что ты лично курировал. И вот там, в отличие от Беляева, никаких несуществующих смен не обнаружилось. У тебя эти работники параллельно с основными сменами осуществляют свою деятельность.

– Да, такие дела надо прятать как следует… – сказал я.

– Так вот, в связи с этим, что хочу тебе у нас предложить. Вместо прежних твоих обязанностей хочу тебя сделать куратором над кураторами предприятий. Будешь посещать предприятия по очереди, смотреть, как там всё устроено, у кого какие ещё ошибки и косяки из тех, что надо срочно ликвидировать, еще остались. Что скажешь?

Я серьёзно задумался. Не самая радостная новость для меня. Честно говоря, у нас же уже три десятка предприятий с лишним. Одно дело